Дельфин
С тех пор, как последний корабль зашел в Гавань, прошло более сотни лет. Уровень воды с тех пор упал так, что с деревянного настила были видны остовы потопленных кораблей. Безжизненная морская гладь отражала свет искусственного солнца, словно большое зеркало.
Отец говорил, что вода в Гавани настоящая. Сохранилась еще с тех времен, когда на Земле была жизнь. И потому ее опасно трогать руками и вообще подходить к ней близко. Вечером, когда солнце выключали, все в Гавани погружалось во тьму.
Денис почти не боялся Гавани.
Он бегал туда каждый раз, когда отец разрешал отправиться гулять куда-нибудь дальше огороженного двора Исследовательского центра. Иногда ему даже позволяли взять с собой Варю. Эти дни Денис любил больше других. Он сделал для сестры укрытие из старого парашюта и гнутых железок, и получилась словно палатка. Про палатку они вычитали из старых книг про приключения. Варе больше всего нравились рассказы о детях, таких же, как они, которые ходили в походы, купались в реках и озерах и жарили грибы над огнем. Денису же куда больше по душе были истории о животных.
Горы и озера сохранились. Иногда уцелевшие остатки земной коры показывали на больших экранах в жилых отсеках. Такие комплексы существовали по всему миру, который теперь превратился в скопище островов. Как дети исследователя, Денис и Варя знали о внешнем мире намного больше, чем их ровесники.
Поэтому Денис знал точно - животных больше нет.
Иногда он уходил один на берег Гавани, садился с книгой на разрушенный деревянный пир и часами читал о вымерших, никогда не виденных им, видах, проводя пальцем по красочным картинкам. Амурский тигр. Белка. Гиббон. Дельфин. Ехидна. Жираф... Каждого он находил по своему прекрасным. Вечерами он смотрел, как тускнеет искусственное солнце под стеклянным Куполом, погружая Гавань во мрак, и думал - живы ли еще на самом дне, под блуждающими островами, глубинные рыбы с огромными зубами и стальной чешуей?
- Пап, - часто спрашивал Денис, - почему, когда люди строили Купола, они не спасли животных?
Если у него было время, Иннокентий Олегович вздыхал, откладывал в сторону большие очки в тяжелой оправе, садился и перед сыном и тихим голосом объяснял:
- Тогда не до животных было, сынок. На Земле была не очень спокойная жизнь: волновались из-за денег, нефти, территориальных войн и свободы личности... Люди веками бились над вопросами "что есть Бог" и "что есть смысл". Каждый занимался своим делом и искал себя. Все были уверены, что Солнце, наша звезда и жизнь, взорвется не раньше, чем через две тысячи лет. Две тысячи лет, представляешь? Как это много... Астрономы исследовали Плутон и спорили до хрипоты, считать его девятой планетой или нет. Мы получали фотографии с запущенного в космос телескопа и восхищались красотой звезд. Мы желали обрести истину в философии, а находили спасение в цинизме. Когда Солнце взорвалось, как думаешь, сколько людей вспомнили, что есть на планете кто-то кроме них?
- Тогда как вышло, что спаслись люди?
- Не все спаслись, сынок. Далеко не все. Солнце взорвалось, и оставались считанные годы на то, чтобы придумать план спасения. К тому времени люди понимали, что в космос бежать бесполезно. Солнце сгорало само и грозило жечь всю Солнечную систему, а Плутон оказался непригоден для жизни. К тому времени, как вскипел океан, правительство нескольких стран, ранее враждовавших, объединились и придумали систему Куполов. Про них только говорят, что они из стекла, на самом деле это особенный редких сплав. Будь они из стекла, нас выжгло бы остатками солнечного света, Купола стали бы подобием гигантской линзы. Но сплав себя оправдал. Внутри Куполов построили резервуары, которые начали выкачивать воздух из внешнего мира, потом через фильтры поступал в резервуары, а оттуда - внутрь Куполов. Постепенно мы научились так жить. Купола закрылись полностью, и, как материки раскололись на острова, так и города под Куполами раскололи человеческое общество, оставив нам для связи только экраны.
- А что же животные, папа?
- Животные тоже дышат кислородом... Понимаешь?
Денис понимал. Про ценность кислорода каждому жителю города под Куполом твердили с детства. Поэтому умирало искусство - никто не мог петь и танцевать, расходуя драгоценный воздух. Люди жили теперь медленно и аккуратно, дорожа воздухом и искусственным солнцем, на руинах сожженной планеты, в надежде дожить до появления новой звезды и возвращения жизни повсеместно.
В далеком космосе телескоп Джеймса Вебба продолжал фотографировать и присылать на землю фотографии прекрасных звезд, к которым никто никогда уже не полетит.