– Теперь не подлежит сомнению факт, что верующий в жизнь после смерти, формирует своей направленной ментальной энергией некие информационные структуры, продолжающие существовать и после органического распада тела – носителя.
Капитальный груз, и как далек он от меня.
– Ой, привет! А я не знала, что ты здесь! Давно пришел?
В этом вся она. Идиотская непосредственность. Ах, простите, кажется, я блеванула на вашу могилку!
– Ага, пришел.
Возникла неловкая пауза.
– Ты и представить не можешь, из какой позы я сейчас с тобой разговариваю.
– Чего?!
– Не обращай внимания, это я так… вспомнилось давеча увиденное… рассказывай.
Она замялась. К ее чести длилось это лишь пару секунд.
– Ну, ты понимаешь, я встретила одного человека, который нравился мне раньше. Я не видела его почти год.… Недавно он вернулся из армии. Иду я, значит, себе по улице, вдруг – бац! – останавливается машина, и он меня окликает. Я поняла, что не могу без него. Вот такие дела. Но мы с тобой, конечно, останемся друзьями, к тому же если ты питал какие-то чувства ко мне.
Эта старая как мир, изношенная и вульгарная фраза доконала меня окончательно.
– Знаешь, очень и очень мало из тех, кто меня окружает, я могу действительно назвать своими друзьями. Ты же предлагаешь мне смотреть, как другой обнимает тебя, ласкает, и это после тех пресловутых чувств?! Неужели ты думаешь, что мне абсолютно все равно?! Неужели ты обо мне такого низкого мнения?
– А ты тут не ори на меня! Что тешил себя иллюзиями, что я испытывала удовольствие, находясь в компании с таким отморозком, как ты? Да ты – ужасен! Да, я нуждаюсь в средствах, но не до такой же степени, чтобы, как проститутка ложиться под первого встречного! Это – не любовь!
– Ты еще скажи, что я тебя не за ту принимаю.
– А судя по всему – так оно и есть! Ты вообще должен быть благодарен, что я вытащила тебя из дерьма, где ты до этого кувыркался!
Дальше я не слышал, ибо просто ушел.
Все тот же лифт, только, кажется, на этот раз меня в нем тошнило. Что ж видимо закон жизни для некоторых людей таков, что за час счастья приходиться расплачиваться целыми днями грусти.
По дороге в никуда я забрел в супермаркет. Как и во всяких общественных местах, при входе тут стояли сакральные фигуры из папье-маше, призванные оттягивать и поглощать негативную энергию; насколько себя помню – мне они не помогали, так что поклоны с правильным дыханием я совершать не стал, еще больше усугубляя карму.
Вот я внутри. Здесь шумно и людно, непрерывно транслируемая реклама навязчиво призывает приобрести прокладки (еще больше крылышек, и все по той же цене), памперсы (сухая попка – залог удачной карьеры), и «Избиение младенцев» – новейшую интерактивную ролевую игру в популярном стиле «садо-мазо». Крикливое изобилие: жвачки (ужуйся), шампуни (умойся), концентраты и суррогаты на любой вкус, даже можно приобрести святую воду в экономичной пластиковой таре и всего-то за полцены в связи с сезонной распродажей. Приложение «квикпрей» – молитесь прямо не выходя из дому по клику или с мобильного без комиссии! – разве тут устоишь.
Я купил пару горячих «иван-бургеров», «настоящих русских сухариков со вкусом пельменей», как значилось на упаковке, и кое-чего еще в бумажный пакет.
Неподалеку располагался сквер, зажатый многоэтажками, в котором так удобно и быстро можно было расположиться и подумать о жизни.
Я сел на лавку, пригубил дрянь из пакета и откинулся на спинку, типа любуясь зелеными насаждениями из прошлогоднего подгнившего пластика.
С соседней лавки донеслись девичьи голоса.
– О, девушки! А не прошвырнуться ли нам до ближайшего паба? – без лишних церемоний предложил я. Интересно, только на какие шиши?
– Мы пива не пьем, – скокетничала самая смелая и раскрашенная.
– А вино?
– Вино тоже.
Вот же не задача. А то шмурдяк у меня уже имелся в пакете.
– Ну, тогда это, может, что покрепче?
– Тем более!
– Ну, что ж, придется тогда вас трезвыми трахать! – подытожил я.
– Сейчас я тебя самого трахну! – неожиданно вмешался грубый мужской голос, повернувшись, я увидал патруль, подружек, как ветром сдуло.
Начался неизбежный в таких случаях и унизительный обыск. Благо еще, что в попу с лупой не заглядывали, как в районном военкомате, где старые извращенцы вовсю изгалялись над молодыми мальчонками призывного возраста.
Из вывернутых карманов поочередно возникли: ключи (опачки, колющее!), несколько мятых купюр, так называемых «доларорублей», какая-то мелочь, пластиковая карта-паспорт, дающая право свободного передвижения по пятьдесят третьему штату особой юрисдикции Россия и, наконец, зеленая СПИД-карта, иначе мои неприятности имели бы более затяжной характер.
– Ну что, будем конфисковать или забирать? – лениво поинтересовался дылда в небрежно сдвинутой на затылок форменной фуражке – недавний выпускник полицейской академии.
– По какому поводу?! – в очередной раз подвел болтливый язык меня.
– За нарушающее общественный порядок поведение в нетрезвом виде, – снисходительно пояснил другой представитель закона, когда я разогнулся, держась за живот. – И сопротивление при задержании, – ласково добавил другой.
– Тогда… это самое… конфискуйте все к чертям…
Меня от души двинули коленом в пах.
– Что, хочется поговорить? – участливо спросили стражи правопорядка. – Думаешь, нам твое позволения нужно, а? Кем ты себя возомнил, шушара уличная? Здесь – мы закон.
Это я всегда знал, да вот подзабыл в последнее время, везло не нарываться на бдительных стражей, что променяли армейские сапоги на лакированные ботинки полицейской академии.
– У тебя есть две возможности, подонок, – лениво процедил дылда. – Первая: мы тебя бьем и отпускаем. Вторая – забираем. А можем и здесь в чувство привести и в участке добавить, а если захотим, то еще и по статье засадить. Потому, как мы – закон и порядок. Уяснил?
Я все уяснил, поэтому молчал и кивал.
– Ладно, так и быть, бегом отсюда, чтобы через десять секунд тебя не видели, и попробуй еще раз попасться.
Сволочи! Архангел, вложи карающий меч мне в десницу.
Эта странная мысль горела в мозгу все время, пока я «зайцем» трясся в тамбуре пригородной электрички. Я пытался о чем-нибудь другом, но не мог. Искал позитива, и не находил его. Что касается медитации, то та вообще не шла без наркотиков. Было гнусно и отвратительно. Надписи на проносящихся за окном гаражах. Дырка в панели, забитая мусором и окурками. Пьяное рыгание и пердение соседей. Сбивающий с ног запах пота и жара. Мерзость – вот, что меня окружало. Огонь. Очистительный огонь – вот, что поможет мне избавиться от всего этого.
Потребность в ответном насилии нужно было удовлетворить немедля. Зря я уничтожил своего персонального тамагочи. А произошло это так.
* * *
Как-то мне позвонили.
– Ну, что, пищит?
Я устало зевнул, третий час ночи. И черт знает, какой день депрессии.
– Прекрати, Ник. Я хочу спать.
– Подожди! А мой сученок-то аж вопит. Пришлось даже вынести на балкон и засунуть в коробку из-под обуви. Сейчас думаю, попробовать сдирание кожи, но так, не сразу. Чтобы не окочурился, и не пришлось нового покупать. Знаешь, я тут на «Нью-Горбушке» его пропатчил или перепрошил, хер его знает, короче, что сделал, так вот – теперь я могу делать такое, хи-хи, ни на одну голову не оденешь. Только представь: тут аккуратненько снимешь кожу, там – подлечишь, нашинкуешь и вновь заштопаешь. Я словно бог для него, понимаешь, иди твою мать?! Стой, не перебивай! Это еще не все! Потом, значит, всю, эту срезанную и разнообразно приготовленную дрянь-то жаришь, виртуально, конечно, не подумай, что я псих, чувак, ты же меня понимаешь?