- Минут двадцать. Я решил, что она уехала одна. Это с ней бывало. А тут еще мы повздорили: дочка у меня с характером!
- А когда вы вернулись домой, Людмила Павловна?
- Я не вернулась! - ответила девушка и покраснела. - Я увидела, что у подъезда нет машины, и подумала, что отец уехал один. И он у меня с характером! - Людмила звонко рассмеялась.
- И все-таки она в электричке отправилась на дачу! - воскликнул Иркутов.
- И глупо поступила! - призналась Людмила. - Дача оказалась запертой, а ключи у отца… Пришлось уехать обратно.
- Я одного не понимаю, Людмила Павловна, - сказал Градов. - Почему вы решили поехать в Вешняки, не попытавшись узнать, где ваш отец?
- У нас в подъезде всегда сидит лифтерша. Конечно, у нее можно было спросить. Но, как назло, она куда-то отлучилась. Я не стала ее дожидаться.
Девушка взяла самовар и понесла его на кухню. Градов отодвинул стакан.
- Не припомните ли, Павел Ильич, в котором часу вы собрались ехать на дачу?
- Около девяти вечера.
- Я бы хотел осмотреть вашу машину.
- Прошу!
Доктор, пропустив вперед офицеров, стал медленно сходить по ступенькам. Мозарин подошел к машине, осмотрел левую сторону кузова и свистнул: вот слегка вмятое место, а на нем сре*ди облупившейся синей эмалевой краски широкая царапина. Офицер вынул лупу, тщательно исследовал ее. Несомненно, это след милицейского жезла.
- Одного этого доказательства мало, лейтенант, - тихо произнес Градов. - Узнайте, приезжала ли сюда Иркутова двадцать восьмого, после двадцати одного часа.
Майор вздохнул полной грудью.
- А хорошо у вас тут, Павел Ильич! Наверное, не хочется каждый день ездить в город?
- У меня отпуск, а у дочери каникулы, - ответил Иркутов. - Так что мы большей частью находимся, так сказать, на лоне природы.
- Значит, Людмила Павловна целыми днями гоняет на машине?
- Нет. Я ведь тоже вожу машину. Шофера у нас нет.
Градов, попросив разрешения у доктора, открыл дверцу автомобиля. Осмотрев шоферское сиденье, он заметил возле него, на полу, кусочек масляной краски. Градов осторожно снял краску перочинным ножом, опустил в конвертик и положил в свою коробку. Если это «Берлинская лазурь», то лучшего вещественного доказательства и желать не нужно!
- Будь я художником, Павел Ильич, - сказал майор, присаживаясь рядом с доктором на скамейку, - я нарисовал бы вас вот так - на фоне трепещущей листвы.
Доктор усмехнулся.
- Дочь пишет мой портрет маслом. Но это скорее из родственных, а не из каких-либо художественных побуждений!
- Извините, - вдруг сказал Градов, - я должен осмотреть машину снизу. - Он снял пиджак и, открыв дверцу машины, положил его на сиденье.
- Стоит ли беспокоиться?
- Ничего, это входит в мои обязанности. То ли еще, доктор, приходится проделывать!
Майор забрался под автомобиль и, лежа на спине, исследовал через лупу ось машины и втулки колес.
На террасу вышла Людмила с перекинутым через плечо полотенцем. Увидев, что офицеров нет, девушка с нескрываемой радостью спросила:
- Давно уехали пинкертоны?
Иркутов поднес палец к губам, сердито покачал головой и показал на торчащие из-под машины ноги Градова.
Людмила закрыла рот рукой, подбежала к автомобилю, наклонилась я крикнула:
- Что вы там ищете, майор?
Лежа под машиной, Градов невольно посмотрел на ее белые спортивные туфли. На правой край носка чуть отливал синевой.
- Изучаю некоторые детали, нужные для следствия! - отозвался Градов. Вынув из кармана перочинный нож, он раскрыл его.
- Может быть, вам помочь? - спросила Людмила.
- Благодарю, - ответил майор и, вылезая из-под машины, осторожно соскоблил лезвием синюю полоску с носка ее туфли.
- Они у вас чем-то испачканы, - пояснил он, складывая нож.
- Пустяки!… Не хотите ли искупаться после такой грязной работы?
- Нет, - отказался Градов. - Если считаться с нашей работой, то придется купаться раза три в день.
Людмила перепрыгнула через ноги Градова и, вбежав в беседку, выкатила оттуда мужской гоночный велосипед. Она привязала полотенце к раме, разбежалась с велосипедом и на ходу вскочила на седло.
- Вот, полюбуйтесь! - сказал Иркутов.
Людмила уже мчалась по пешеходной дорожке, распугивая детей и взрослых.
- Если ездить на велосипеде, то обязательно на гоночном! Если кататься на коньках - только на беговых! Если сидит за рулем автомобиля - летит, как снаряд из пушки!
- Подвижная натура! - улыбнулся майор.
- Покорно благодарю. Только я с этой натурой боюсь ездить. А когда она гонит машину сюда - еще больше боюсь за нее…
Доктор извлек из кармана пижамы коробку папирос «Люкс», раскрыл ее и протянул Градову. Майор взял папиросу. Они закурили и поднялись на террасу.
- Мне, товарищ майор, надоело спорить с моей дочерью, - признался Иркутов. - На нее очень хорошо влияет мать. Но она уехала на лето с геологической экспедицией. И Людмила совсем от рук отбилась. Прошу вас: помогите мне, припугните ее! - полушутливо, полусерьезно сказал Иркутов, умоляюще протянув к майору руки.
- Трудная задача, Павел Ильич, - ответил Градов, а сам подумал: «А не хитрит ли доктор?»
- Если уж для вас трудная, то для меня просто непосильная. Нет уж, как хотите, а выручайте!
- Что ж, постараюсь! - Майор достал из кармана книжку с бланками и написал повестку на имя Людмилы. - Вот, передайте вашей дочери.
- А зачем вы ее вызываете к себе? - удивился доктор, прочитав повестку. - Насчет угона нашей машины?
- Это только предлог для разговора по душам.
- Прекрасно! - воскликнул Иркутов, кладя окурок в пепельницу. - Задайте ей хорошенькую взбучку!
- Задам, Павел Ильич! - Градов положил в пепельницу свой окурок, незаметно взяв при этом иркутовский…
Когда офицеры сели в машину, майор, взглянув на часы, объявил, что наступило время обеда.
- Отсюда по грунтовой дороге пять-семь минут до моей дачи. Поехали, лейтенант, пообедаем, чуток отдохнем…
Градову с первого взгляда понравились и Иркутов и Людмила, хотя эта взбалмошная девица и нуждалась в хорошем нагоняе, а доктор слишком благодушно относится к ее выходкам. Градову было неприятно, что след тяжелого преступления привел к этой семье.
- Товарищ майор, - сказал Мозарин, - двадцать восьмого числа после двадцати одного часа Иркутовой на даче не было.
- Ладно, - ответил Градов. - Не будем пока ни думать, ни говорить об этом деле. Отдохнем немного. - Он включил радио. - Чайковский! Вот хорошо! Знаете, невропатологи пробовали лечить музыкой расстройства нервной системы. Говорят - успешно. - Градов посмотрел в оконце машины. - Ну вот мы и подъезжаем.
Сынишка Градова в нахлобученной по уши отцовской форменной фуражке командовал на садовой дорожке деревянными солдатиками. Майор нажал на кнопку клаксона. Мальчик оглянулся, увидел знакомую машину и опрометью бросился к отцу.
- Папа! - крикнул он так громко, словно звал своих солдат на приступ. - Папа!
Градов подхватил сына, поднял, поцеловал, понес на террасу.
- Ну, товарищ генерал, рассказывай, как воюешь!
Жена майора поставила на стол миску с холодной окрошкой и стала разливать ее по тарелкам.
- А теперь, Витя, признавайся, - озабоченно сказала она Градову, - как ты оказался среди недели здесь? Не заболел ли?
- Что ты! Просто мы работали рядом, в Вешняках. Спроси у лейтенанта.
- А я вот у шофера спрошу!
- Это верно, Софья Николаевна, - ответил тот. - Там девушка одна на даче живет. Вела машину к Москве и задавила женщину. - Шофер повернулся к Градову и добавил: - Забыл вам сказать, товарищ майор. Когда ходил к колодцу брать воду для машины, разговорился со сторожем. Он сказал, что эта самая Людмила в прошлом году сшибла в Вешняках какого-то старичка. Доктор его целый год лечил, снабжал лекарствами и вдобавок купил ему путевку в санаторий.
7
Лейтенант получил в научно-техническом отделе сравнительный анализ синей краски из тюбика и краски, снятой с туфли Людмилы Иркутовой. Окурки еще не были исследованы. И лейтенант пожурил за это Корневу.