Обгоняя милицейский автомобиль, сбоку вынырнула «Победа» и, резко прогудев, понеслась вперед.
— Вот лихач! — воскликнул Мозарин и сказал шоферу: — Не упускайте эту машину из виду!
Оставляя за собой облако пыли, «Победа» быстро удалялась. Возможно, офицерам милиции не удалось бы догнать ее, если бы не маленькая девочка, перегонявшая через дорогу козу. Автомобиль вылетел так неожиданно и так близко от девочки, что она замерла на месте и пронзительно закричала. В трех шагах от ребенка «Победа» вильнула в сторону и въехала передними колесами в кювет. Шофер пытался выбраться оттуда, но задние колеса буксовали, не могли стронуть машину с места.
— Интересно, что за птица? — проговорил Мозарин, когда милицейский автомобиль остановился около злополучной «Победы».
Из машины вышла стройная девушка лет двадцати двух, в белом полотняном платье. Она беспомощно развела руками. Солнце светило ей прямо в лицо. Глаза у девушки были озорные.
— А ну-ка! — воскликнул Градов, подходя с лейтенантом к машине. — Раз-два, дружно! Раз-два, сильно!..
Девушка, смешно нахмурив лоб и туго упираясь каблучками в землю, стала помогать офицерам. И они втроем вывели автомобиль из канавы.
— Спасибо! — кокетливо поклонилась девушка. — Как это я ухитрилась выкинуть такой трюк?
— Очевидно, — сказал майор, — вы вообразили, что участвуете в гонках. — Он слегка приподнял над головой шляпу.
Мозарин обошел «Победу» сзади, поднял брови и присвистнул: на запыленном номерном знаке значился номер ЭЗ 82–35…
— Простите! — Он взял под козырек. — Можно взглянуть на ваши шоферские права?
Девушка достала из кармана темно-зеленую книжечку, подала ее лейтенанту. Это было удостоверение шофера-любителя, выданное на имя Людмилы Павловны Иркутовой.
— Товарищи, сколько с меня? — воскликнула она, вынимая из карманчика юбки несколько пятирублевок.
— Это за что же, Людмила Павловна? — спросил Градов, заглянув в удостоверение.
— За участие в гонках!
— Уж очень вы торопитесь!
— Я просто предусмотрительна.
— Не сказал бы: вот вы не предусмотрели, например, что мы едем к вам на дачу.
— Вот как?! Что ж, пожалуйста, мой отец человек гостеприимный… Но что все-таки случилось?
— Я думаю, нам будет удобнее потолковать подальше от пыльной дороги и опасных для вас коз…
Девушка в сердцах захлопнула дверцу. Синяя «Победа» двинулась краем поля, потом короткой просекой между великанами-елями и оттуда выехала на аккуратные улицы Вешняков. Круто свернув в растворенные деревянные ворота, она покатила по дорожке, усыпанной битым кирпичом, и остановилась возле террасы двухэтажной белой дачи.
На террасе восседал доктор Иркутов — полный загорелый человек. Запорожские свисающие усы, начинающаяся лысина и золотая оправа очков придавали ему внушительную солидность. Четверть века работал он терапевтом и слыл отличным, чутким врачом. Когда ему удавалось поднять на ноги безнадежного больного, он шумно радовался, словно речь шла о близком ему человеке. Коллеги-врачи добродушно посмеивались: вот человек, до седых волос сохранил пыл студента-первокурсника! В прошлом месяце жена доктора уехала, и он остался вдвоем с дочерью, студенткой Театрального института. Он трогательно любил ее, баловал, хотя иной раз и дивился себе: как у него хватает терпения выносить все «трюки» и капризы шальной Люды?
Иркутов попивал чай, просматривая какую-то брошюру, прислоненную к вазочке с вареньем.
— Фу! — шумно вздохнула Людмила, выпрыгивая из машины. — К нам — милиция. Принимай гостей, отец!
— Да что ты! — воскликнул доктор, вставая. — Опять что-нибудь натворила?
— Да нет, они к тебе.
— Ко мне? — удивленно переспросил доктор и поднялся навстречу офицерам.
Они предъявили доктору свои удостоверения. Пока Иркутов усаживал офицеров за стол, Людмила достала из шкафа чайный сервиз. Градов крикнул шоферу, чтобы тот принес несколько бутылок нарзана.
— У вас, Павел Ильич, — обратился майор к доктору, — два дня пропадала машина?
— Точнее, три, — ответил Иркутов, — пока ее вернули.
— Точнее, два, считая с той минуты, когда вы об этом заявили.
— Откровенно признаться, я сам не сразу узнал о пропаже.