- Ты помнишь, Джордж, что я никогда не участвовал в викторинах? Я же не собираюсь держать эти акции вечно. Говорю, что слышал. Пока суд да дело, я немного заработаю, а потом потихоньку выйду из игры и скроюсь. Быть может, эта затея провалится, но я-то уплыву в буквальном и переносном смысле. У меня есть цель. Когда я ее достигну - это произойдет через пять лет, - то куплю себе в Ирландии деревню, где родился мой дед, и стану там царствовать. Весь остаток жизни буду ловить лососей и попивать виски. По натуре я не стяжатель. Конечно, бродягой меня не назовешь, но и в Мэлоны не мечу.
- Все понятно. У меня нет желания ехать в Ирландию, где таких, как я, будет, мало, но то, что ты собираешься делать, я уже делаю.
Джеральдина Локвуд и Кэтлин О'Берн в это время разговаривали о своем, в частности о том, где что можно купить, но тут Кэтлин вдруг сказала:
- Я слышала вашу последнюю фразу, Джордж. Что вы такое уже делаете, а Нед только собирается делать? Мне хотелось бы это знать, чтобы иметь какое-то представление о планах Неда.
- Как, вы тоже не знаете планов мужа? - удивилась Джеральдина.
- Тоже? Ты всегда в курсе моих планов, Джеральдина, - сказал Джордж.
- Ничего подобного. Мне объявляют решения, а планов я не знаю.
Позже, когда они вернулись в гостиницу, Локвуд сказал:
- Ты удивила меня, сказав, что не знаешь моих планов. Ты действительно так считаешь или на тебя просто кьянти подействовало? Мне кажется, Джо малость подкрепляет его.
- О, я и без кьянти сказала бы то же самое. И даже без чая. А что?
- Ничего. Это одно из тех заявлений, которые женщины делают в присутствии посторонних, но никогда не делают с глазу на глаз с мужьями. Когда муж и жена остаются наедине, подобные заявления приводят к ссоре. На людях же они стараются избегать ссор. Стало быть, раз ты предпочла сказать это на людях, значит - не хотела спорить со мной. Спокойной ночи, Джеральдина. Я не буду тревожить тебя утром, так как уеду рано. Весь день пробуду в деловой части города. Позавтракаю в ресторане.
- Очень хорошо. Спокойной ночи, Джордж.
На следующий день после ужина у Уилмы Локвуды играли в бридж, поэтому размолвка между Джорджем и Джеральдиной не была замечена ни хозяином, ни хозяйкой. Когда они снова возвратились в свой номер, Джеральдина сказала:
- Если у них что-нибудь и неладно, я этого не заметила. Не знаю, что они подумали о нас.
- Вот именно. Завтра я возвращаюсь в Шведскую Гавань. Едешь со мной?
- Нет, благодарю. Если пришлешь за мной машину, то приеду в субботу.
- В субботу? Тогда я посоветовал бы тебе справиться через Эндрю, где состоятся в этот день футбольные матчи. Если играть будут в Истоне, Бетлехеме или Аллентауне, то ты надолго застрянешь в пути.
- Не беда, если и надолго.
- Дело твое.
- Быть может, к тому времени ты оттаешь. Но после длительной поездки и всего прочего, возможно, я буду изрядно холодна.
- И то и другое не исключено, - сказал он. - Если я не увижу тебя утром, то встретимся в субботу. Спокойной ночи.
Утром он оставил ей записку:
"Дж.! Сегодня я вышлю Эндрю в Нью-Йорк, чтобы завтра ты могла выехать в любое время, когда пожелаешь. Вели Деборио забронировать ему номер в гостинице "Рузвельт". Дж.Л."
Джордж Локвуд взял ключи от своего "паккарда" у начальника станции в Рединге и к середине дня был уже дома.
- Вымой "паккард", Эндрю, а потом поезжай в Нью-Йорк. В гостинице "Рузвельт" тебе забронирован номер. Когда приедешь, позвони миссис Локвуд в гостиницу "Карстейрс". Без сомнения, у нее будет уйма вещей, которые надо доставить домой. Она скажет, в котором часу вы завтра отправитесь. Возьми "пирс-эрроу", он самый вместительный.
- Миссис Локвуд не любит ездить в "пирсе", когда далеко. Она жалуется, что в нем продувает.
- Без "пирс-эрроу" ей не обойтись. Если будет холодно, задерни боковые шторы. И захвати с собой побольше теплых вещей.
- Я думаю, что "линкольн" так же вместителен, если никто не сидит сзади.
- Это все, что ты думаешь? Надеюсь, сам-то ты не против, если обдаст чуточку свежим ветерком?
- Я нет. Да вот миссис Локвуд. Она против, - Эндрю улыбнулся.
- Чему улыбаешься?
- Только между нами. Она рассердится, если узнает, что я вам это рассказываю. Дело не только в сквозняках. Она жаловалась, что когда ездит в "пирсе", то выглядит старой - как те старые леди, что ездят в "пирсах" по Гиббсвиллу. Кроме того, эта машина ужас сколько жрет горючего.
- Кто это успел поговорить с тобой, Эндрю? Агент по продаже "кадиллаков"? Флиглер? Если да, то напрасно стараешься. "Кадиллак" я все равно не куплю. Так что скажи своему Лютеру Флиглеру, что из вашего заговора ничего не выйдет. Ну как, будешь ты мыть "паккард"? Поедешь в Нью-Йорк?
- Никто другой вам не предложит за "пирс" семьсот долларов, - сказал Эндрю.
- Не стоит он семисот долларов. И за "кадиллак" просят слишком мало.
- А миссис Гофман предлагают за ее "пирс" всего триста. Того же года выпуска, что и наш. Старой миссис Гофман.
- Сейчас он больше и не стоит. Брось, Эндрю. Может быть, ты и заработаешь свои два процента, но не на "кадиллаке". В моем гараже ему не стоять.
- Ну, как знаете, сэр.
- Что-то я хотел тебя спросить, да забыл за твоими разговорами, Джордж Локвуд стоял перед Эндрю, который, сняв ботинки, надевал резиновые сапоги. - Да, вот что: говорят что-нибудь об этом мальчике, который убился?
- Вчера вечером был суд.
- Ты имеешь в виду допрос у следователя?
- Да. В газете утром писали, что это - смерть от несчастного случая. Вчера были похороны. Я слыхал, вы на них деньги давали.
- Где ты слыхал?
- В городе.
- Это правда. Но людям ни к чему об этом знать.
- По-моему, вы хорошо поступили, - сказал Эндрю. - По закону не обязаны были, да для людей лучше.
- Я не потому это сделал.
- Понимаю. Поэтому и считаю, что вы хорошо поступили.
- Говори прямо. Что у тебя на уме?
Эндрю встал.
- Никто не может винить вас, и я не это хочу сказать. Но кое-кто поговаривает, что стена-де и так достаточно высока. Не было никакой нужды в пиках.
- Ясно. Что еще говорят?
- Больше ничего.
- А по-моему, было еще что-то.
- Да, было, но все в том же роде. Говорят, что не следовало вам ставить пики. Они и весной так говорили, и вот теперь, начиная со вторника, опять говорят. Что вы всю жизнь прожили в доме с низкой железной оградой - я ведь говорю то, что слышал. Это не мое мнение. Всю жизнь жили в открытую, на виду у людей, и вдруг решили строить дом в долине. Поставили высокую стену да еще сверху пики. И вдобавок ко всему снесли все постройки на старой ферме Оскара Дитриха. Один парень сказал: "Что это с ним стряслось, зачем ему захотелось прятаться?" - Эндрю помолчал. - Знаете, мистер Локвуд, я буду говорить с вами как мужчина с мужчиной. Я у вас работаю и доволен вашим отношением, поэтому защищаю вас. Но тут дело в другом.