— Зато, если я захочу ее продать, — сказала она, — я получу не меньше пяти сотен долларов.
Этот аргумент его просто сразил.
В наш последний вечер Ник опять вспомнил про свою крикетную загадку и повторил ее. На этот раз слушала и Ришель.
— Я сдаюсь. — Лиз зевнула. — Давай, говори ответ.
— А я не знаю ответа, — сказал Ник. У всех вырвался дружный стон.
— А что такого? — Он усмехнулся. — Мне, может, тоже хочется узнать ответ. Поэтому-то я вас и спрашивал.
Ришель бросила на него быстрый взгляд.
— Но ведь это совершенно логично, — сказала она.
— Тогда просвети нас, — насмешливо сказал Ник.
— Просто вопрос об этих десяти центах был поставлен неправильно. Ты нас только запутал, — начала объяснять Ришель. — Слушайте. Каждый из этих ребят заплатил по девяносто центов, так?
— Нет, они заплатили по доллару и получили по десять центов сдачи, — уточнил. Ник.
— Но это ведь одно и то же. Каждый заплатил девяносто центов. Трижды девяносто — это два доллара семьдесят, так?
— Так.
— Их приятель заработал на этом двадцать центов. Отнимите эти двадцать центов и получите два доллара пятьдесят, верно?
— Опять верно.
— А тот парень, который продал мячик, получил как раз два доллара пятьдесят. Так что же в этом такого мудреного?
И тут все встало на свои места. Да это же яснее ясного! Мы переглянулись, а потом разом посмотрели на Ришель.
— Как ты догадалась, Ришель? — спросил я.
— Нужно смотреть на вещи проще. — Она пожала плечами. — И не забивать себе голову ничем лишним. А иначе вы запутаетесь — и все. — Она повернулась и ушла, любовно прижимая к груди свою лампу Дикси. Готовиться к отъезду.
— Это все морской воздух, — сказала Лиз. — Думаю, он благотворно на нас подействовал. По крайней мере, прочистил мозги.
— Приезжайте в Баньян-Бей, если хотите обрести мир и спокойствие! — протянул Ник. — Вас ждет прочистка мозгов, решение неразрешимых загадок...
— И прочие чудеса, — улыбнулась Лиз, глядя на свою поделку.
Папа посмотрел на нас и покачал головой.
— Ну что, ребята, научились немножко уму-разуму?
— Надеюсь, нет, — ответил я. И на этот раз я не шутил.