–Не всё! – в один голос радостно воскликнули Дмитрий и Алина, переглянулись и засмеялись.
–Что вы хотите этим сказать? – заметно напряглась Шёпотова.
–Что после операции с Мышкиной я буду знать ещё больше, – вздохнул Александр Валерьевич, – работа такая. Дальше-то что?
–Феликс с женой и Алиной находятся в соседней палате, мы с тобой поднимаемся в старую палату и действуем по обстоятельствам. Если Мышкина уже ушла, то просматриваем запись. Если на записи всё хорошо видно и слышно, то едем к прокурору и показываем запись. Если Мышкина ещё не ушла, но отстрелялась, то мы её задерживаем и везём к прокурору.
–А если она не выстрелит?
–Смотрим запись и, в зависимости от того, что Мышкина делала в палате перед кроватью Яблокова, принимаем решение.
–А что она может там делать? – удивилась журналистка.
–Например, достанет пистолет, помашет перед спящим Феликсом, но духу выстрелить не хватит. И тогда нам, ткнув все улики ей в нос, можно будет попытаться раскрутить её на откровенный разговор.
–А она просто скажет, что пришла навестить раненого коллегу, – предположила Ксения.
–Во-первых, с Феликсом Мышкина лично не знакома, во-вторых, навещая коллегу в больнице, приносят апельсины, а не орудие убийства.
–Но не убила же, – не унималась журналистка.
–Но и прокурор не дурак, – Александр Валерьевич аккуратно ложечкой выскребал свой бокал, – самое лучшее, что в такой ситуации произойдёт с Мышкиной, это то, что её просто выгонят из милиции. И только после долгой-долгой проверки оставят в покое.
–Насколько долгой?
–Проверка может длиться несколько лет, – ответила за следователя прокуратуры секретарь заместителя начальника УВД, – сама видела документы о такой проверке. Почти три года таскали участкового по разным инстанциям. Ничего не нашли, а парень похудел килограмм на двадцать. И возвращаться на работу в милицию не захотел.
–Организм ещё сладкого требует, – вздохнула Ксения, облизывая ложку, – а то всё так грустно.
–Смотри, придётся покупать трусики на пару размеров больше, – съехидничала Алина, – кому тогда будешь показывать?
–На каждый размер свой любитель имеется, – философски ответила журналистка.
–И не смотри на меня так, – огрызнулся Овсов на пристальный взгляд невесты, – твой размер для меня самый идеальный.
–Ты уверен?
–Так, Ксения, – Новиков поднялся и отправился на кухню мыть руки, – они дошли до размеров трусов, собираемся, нам пора по домам.
–Завтра я всех обзвоню и расскажу вам о наших действиях, – предупредил вдогонку Дмитрий.
–Хорошо.
Договориться с главным врачом городской больницы номер восемь труда не составило. Капитан милиции сделал очень важное лицо, стал разговаривать полунамёками и полузагадками и, спустя буквально десять минут, высокий пожилой хирург уже чувствовал себя вовлечённым в некую тайну, смысла которой он так и не постиг. Соседняя палата напротив всё равно была свободной, так как не имела окон и иногда использовалась для отдыха врачей по ночам. Ничего, поспят в другом месте, подумал главврач и пожал руку Овсова.
Затем Дмитрий всех обзвонил и назначил время вплоть до минуты. Приехал в УВД и, зайдя к Алине, узнал, что жена Яблокова обязательно вечером будет присутствовать.
–Ещё бы, она так дрожит над своим мужем, – фыркнула невеста капитана, – кто же будет придерживать его драгоценную исколотую попочку в такой длинной поездке на три метра.
–На четыре, – поправил её Дмитрий и позвонил Новикову, – Марина будет, так что встречаемся у входа в больницу и постарайся не засветиться.
–Хорошо.
Около пяти часов вечера капитан милиции заехал за Шёпотовой и она, молча, проскользнула на заднее сиденье Жигули.
–У тебя какой-то расстроенный вид, – через некоторое время произнёс Овсов.
–Да, – коротко ответила Ксения.
–Слушай, если у тебя плохое настроение, то давай всё отменим, – всполошился капитан милиции, – мы не на праздник едем, мало ли что.
–Настроение у меня как раз подходящее, – грустно ответила журналистка.
–Поясни.
–Не хочу.
–Придётся объяснить, – Дмитрий остановил машину и повернулся к Шёпотовой, – иначе мы никуда не поедим.
–В общем, – вздохнула Ксения, – дело вот в чём. Решила я найти старый лифчик, чтобы не жалко было его там потерять. Но нашла старые трусы.
–И что? – поторопил Овсов замолчавшую девушку.
–Я их ещё в школе носила. Самые любимые были, розовые, красивые.
–И что?
–Что, что, теперь они не налезают на мою задницу. Вот настроение у меня и испортилось.
–Ты разозлилась на свою задницу?
–Скорее, всё-таки, на трусы. Вот, думаю, может, отдать их этим извращенцам, чтобы знали.