«Признание» Лисснера могло иметь лишь катастрофические последствия для отношений японской и германской разведслужб. С его арестом немцы утратили жизненно важный источник разведданных о боевых порядках советских войск на Дальнем Востоке.
Как мрачно и точно докладывал в середине сентября полковник Кретчмер:
«После шпионского дела Зорге, связанного с германским посольством, и нынешних обвинений в шпионаже против Лисснера, работавшего на германское Министерство обороны, а также против Крома японский генеральный штаб чрезвычайно подозрительно относится к любым формам сбора разведданных немцами. Возможно, это связано с японской решимостью не допустить, чтобы какая-то «бестактность» или «неловкость» со стороны иностранцев расстроила бы их политику нейтралитета в отношениях с Россией».
Тщетно Мейзингер уверял японскую полицию, что Лисснер лжет, когда говорит, что он сообщал данные о политической и военной обстановке в Японии. Такие отчеты часто поступали через германскую дипломатическую миссию в Чунцине и официально подписывались посланником. Даже если у него и не было никаких особых инструкций делать это, нет свидетельств, показывающих, что начальство Лисснера в Берлине или приказало ему прекратить подобные операции, или не нуждалось в подобной информации.
Необычайно враждебная реакция германских чиновников в Токио на этот аспект дела Лисснера была вполне естественной. Подобные отчеты являли собой прямое и наглое вмешательство в их собственные функции специалистов, действующих на японской военной и политической сцене, а также появление конкурирующих аванпостов, действовавших вне их контроля особенно на фоне резкого усиления более чем справедливых японских подозрений относительно германской разведывательной активности на Дальнем Востоке.
Германское посольство пальцем о палец не ударило в пользу Лисснера перед японскими властями. Однако он был освобожден в начале 1945 года, поскольку Япония не смогла найти против него никаких улик. Он так страдал от долгого заключения и плохого обращения, что здоровье его было серьезно подорвано. Его начальник адмирал Ка-нарис уже был арестован в Германии за участие в Июльском заговоре, и Лисснер остался в опасной изоляции в Японии.
Жестокое и упорное преследование подозреваемых из числа обитателей немецкой колонии в Японии, которое начал Мейзингер с 1941 года с использованием если не методов, то средств из арсенала гестапо, возможно, и поправило его личную репутацию профессионального полицейского. Но в другом, намного более зловещем аспекте своей деятельности Мейзингер был призван к ответу.
В самом конце войны американские оккупационные власти арестовали Мейзингера в Токио вместе с сотрудниками германского посольства. После допросов в Европе Мейзингер бьш выдан Польше, где предстал перед судом, чтобы ответить за совершенные под его руководством германской службой безопасности зверства в Варшаве в 1940 году. Верховный национальный трибунал Польской Народной Республики 3 марта 1947 года приговорил его к смерти. Вскоре Мейзингер был повешен.
Глава 18. ПОСЛЕДНЕЕ ДЕЙСТВИЕ
Я всего лишь лист большого дерева. И, сыграв свою роль, я упаду на землю.
15 мая 1942 года генерал Отг телеграфировал в Берлин, что японский МИД информировал его: «Обвинение против коммунистической группы, к которой причастны немцы Зорге и Клаузен, будет оглашено послезавтра. Обвинение будет также предъявлено и близкому помощнику принца Коноэ — Одзаки и другим японцам — Сайондзи, внуку последнего Генро, и Инукаи, сыну советника президента, убитого в 1932 году. Все они обвиняются в шпионаже в пользу Коммунистического Интернационала. Сайондзи и Инукаи обвиняются в выдаче государственных секретов Одзаки, хотя и непредумышленной.
Обвинение включает короткую биографию Зорге и его показания об известных ему коммунистических связях в Европе. Зорге, который в 1930 году приехал в Китай, а потом в Японию, был связным между Коминтерном и японской группой и передавал группе указания Коминтерна.
Старший помощник министра юстиции информировал посланника Кордта, что в тексте обвинительного заключения будут опущены любые упоминания о членстве Зорге в нацистской партии. Японская юстиция рассматривает Зорге исключительно как международного коммуниста. Глава европейского отдела Министерства иностранных дел добавил, что обнародование обвинительного заключения стало необходимым потому, что Кабинет интересуется людьми, вовлеченными в дело. Никаких релизов больше не планируется. В прессе будет опубликован лишь релиз Министерства юстиции. Он выразил надежду, что германское правительство поймет те обстоятельства, в которых выпущен релиз. Япония считает, что этот инцидент не скажется на германо-японских отношениях».