Однако деятельность Макса Клаузена в Мукдене, как легальную, так и всю прочую, нельзя было назвать успешной. За год он передал не более пятнадцати сообщений, а качество информации было далеко не лучшим. Что до торговли мотоциклами, то следует признать, что Клаузену не удалось вернуть ни цента вложенных денег. Позднее Макс подведет итог в оправдательном объяснении: «Наше рискованное предприятие в Маньчжурии в целом потерпело неудачу». И неудивительно, что ему довольно резко было велено передать дела кому-то другому, а самому возвращаться в Москву.
Возвращались Макс с Анной по транссибирской железнодорожной магистрали с билетами, купленными до Берлина, — частично потому, что это, по мнению Макса, поможет им выбраться из Маньчжурии с меньшими хлопотами, а частично для того, чтобы успокоить Анну, которую страшила сама мысль вновь оказаться на советской территории. Она была стойкой антикоммунисткой, и сомнительно, сознавала ли она даже тогда, что Макс работает на советский аппарат.
Было бы преувеличением сказать, что Макс оказался в немилости, когда по возвращении в Москву его вызвали в 4-е Управление. Но, конечно же, тучи над ним сгустились и положение усугубилось, когда ему пришлось доложить, что в ночь их прибытия у них с Анной в московском отеле было украдено все до копейки. Сама Анна впоследствии утверждала, что ее одурманили и таким образом сумели выкрасть паспорт.
Однако в Управлении Максу лишь посоветовали немедленно уехать вместе с Анной в Одессу, чтобы немного отдохнуть и восстановить силы. Правда, они еще десять дней оттягивали этот отпуск, поскольку Макс по вполне естественным причинам не торопился уехать до тех пор — пока не получит свой багаж, который он не смог сразу получить на железной дороге и привезти в отель «Москва». Очевидно, что багаж забрали в 4-е Управление и уже оттуда передали Клаузену, что дает основания полагать, что Берзин и его офицеры хотели неспешно проверить личные вещи этой пары.
За эти несколько дней задержки Макса приняли на работу в радиошколу Управления, располагавшуюся в южном пригороде Москвы, и ему было также велено представить письменный рапорт о работе в Китае и Маньчжурии, который занял у Макса меньше четырех машинописных страничек и мог рассматриваться его начальством как совершенно незначительный.
В Одессе Макс и Анна поселились на загородной вилле, принадлежавшей 4-му Управлению и расположенной на берегу Черного моря примерно в часе езды на трамвае от центра города. Вилла состояла из десяти комнат и могла, таким образом, по советским условиям вместить пятьдесят-шестьдесят человек, Макс каждый день ходил на рыбалку, но один, без Анны, которая большую часть времени бездельничала или, скорее всего, мрачно бродила по берегу моря. Но раз или два они ездили вместе в Одессу слушать оперу. Макс обнаружил, что Вейнгартен тоже живет на вилле, и они часто выпивали вдвоем в городе, поскольку на вилле по приказу Берзина был установлен строгий «сухой» закон.
Отпуск продолжался шесть недель, после чего Макс, вернувшись в Москву, получил назначение в радиошколу, где его главной работой была помощь в создании портативных радиостанций, способных одновременно и передавать, и принимать сообщения. Макс был весьма знающим специалистом, и можно себе представить, насколько полезным было его присутствие в школе во всех отношениях. Вместе с другими он действительно добился успеха в конструировании новой станции — хотя сам впоследствии и не пользовался этим типом радиопередатчика в Японии, «поскольку он был очень сложным и потому трудным в починке». Когда этот проект был закончен, он занялся дальнейшей практической подготовкой к передаче и получению радиосообщений. Все это происходило на четвертом этаже радиошколы. Здесь Макс работал вместе с Вейнгар-теном и офицером Красного Военно-Морского флота. Они обменивались посланиями с секретными радистами в Польше, Румынии и Турции, а также с советскими радио-постами вдоль всей балканской границы. И, кроме того, Макс читал курс по радиотехнике для молодых солдат — курсантов школы.
И вдруг совершенно неожиданно в начале 1934 года Макс получает приказ выехать из Москвы в Поволжскую немецкую республику. Ему были выданы проездные документы на имя Ротмана — его собственный паспорт остался в 4-м Управлении — и сказано, что он будет работать ремонтником на машинно-тракторной станции.