Алексей не переставал удивляться людской наивности, выслушивая эту святую сорокалетнюю невинность, попавшуюся на традиционный трюк урода- следака. Как она клюнула-то на эту классику, неужели ее супруг никогда не посвящал в подобные дела, о которых впору писать газетам в рубрике «Уголок Остапа»?
Да, адвокат полагается с момента задержания. Но одно дело — защитник дежурный, отрабатывающий «сорок девятую» — здесь, если и получит адвокат деньги, то сущие гроши и то не весть когда — гос. казна, откуда должна производиться оплата, как обычно пуста. Конечно, состоятельный клиент может нанять защитника и за свой счет. Но тут-то и вступает в игру предприимчивый следователь или оперативник, предлагая взять «своего» адвоката, мол «посторонний» защитник только навредит, а у «моего» есть некие «выходы» наверх (и указательный палец многозначительно тянется к потолку).
Только подобные предложения обычно делаются тогда, когда дело и так вот-вот развалится или очевидно будет закрыто, о чем прекрасно известно следователю, но не задержанному. Естественно «свой» адвокат поставит в личную заслугу «развал» дела, а то и заявит, что большую часть гонорара пришлось направить на подкуп судей, прокуроров и прочих. В результате все довольны: задержанный — на свободе, адвокат — с гонораром, следователь — с деньгами, которыми с ним поделился защитник. Что же касается прокуроров и судей — они, как говорится, ни сном, ни духом об этой афере…
Алексей раздумывал, как бы так деликатно, но однозначно растолковать этой наивной женщине то действительно глупое положение, в котором она оказалась.
Женщину насторожила пауза, повисшая в кабинете после ее рассказа.
— Вы не верите в то, что он действительно невиновен? — Тихо спросила она у молодого человека в черном костюме, придающим особую мрачность его и так-то не слишком дружелюбному виду. — Поймите, его просто подставили…
Алексей постарался перевести разговор на другую тему.
— Галина Михайловна, отчего вы все-таки решили обратиться именно в наш банк? Просьба достаточно необычна, у нас ведь не выдают кредиты частным лицам, да еще под такие… мм-м… мероприятия.
Никитина, все это время затравленно сидевшая на стуле как курчонок на насесте, растрепанная и нелепая в своем тесном, вытертом пальто, купленном, судя по фасону, лет этак двадцать назад, вдруг вскочила словно ужаленная и, заправив седоватые пряди длинных волос за уши, тотчас же и замерла. Склонив голову по-птичьи набок, она в гневе двинулась к Алексею.
— Молодой человек, я, что, опять не туда попала? Видно, зря я здесь с вами битый час говорила. Господи, где ваш Чеглоков?
— Так, спокойно, — Алексей, убеждающе поднял ладони, — мне вы еще ничего не объяснили. Давайте-ка снова и по порядку. Ну, тупой я. Не понял. Да, мы имеем право задать вам вопрос, почему вы выбрали именно наш банк. И нет тут никакого криминала!
— Вы что, издеваетесь надо мной? О чем говорил ваш Чеглоков, когда убили этого артиста? Это-то вы хоть помните?
Нертов и сам задумался: что же тогда было?
— Я напомню, — подсказала Никитина, все еще тяжело переводившая дыхание, — так вот, он сам тогда заявил, что никаких денег не пожалеет на то, чтобы найти убийцу Македонского. Чуть ли не премию обещал тому, кто укажет на него. Было такое?
— Было, — согласился Алексей, все еще не понимавший, к чему же клонит эта Никитина. — Ну и…
— Ну и то, что вы тут не можете раскошелиться на какие-то жалкие две тысячи, чтобы вытащить моего мужа, пусть даже и бывшего, из тюрьмы! А ведь он успел выяснить, кто убил Македонского!..
Было десять часов утра. Не выспавшийся Боб уже час как встал, побрился, демонстративно не притронулся к завтраку и ушел по своим делам. Подруги сидели в гостиной и готовились к походу.
Катя разложила на диване целый набор одежды, которую Марина, хотя она и прибыла в Петербург из провинции, еще никогда не примеряла: толстые рейтузы, китайская куртка-пуховик и бесформенная лыжная шапочка. В этом наряде лучше всего стоять продавцу день-деньской на рынке возле кучи подобных же вещей. Челнок, одним словом.
Марина соответствующим образом оделась, попутно обнаружив, что лыжная шапочка прекрасно натягивается на глаза. Потом Катя протянула ей дешевый косметический набор, и Марина намазалась, как Снегурочка перед новогодним праздником для первоклашек.
— Ну вот, — удовлетворенно сказала Катя. — Теперь тебя в таком виде фиг кто узнает. Деньги-то у тебя с собой есть?
— Теперь все мое со мной.
— Возьми баксов триста и пошли.
На катькиной машине они доехали до Апраксиного двора и не без труда припарковав «шестерку», были через три минуты внутри рынка.
Как и предполагала Катерина, они нашли то, что искали почти сразу. Это был высокий и унылый дядька с большим цветным плакатом в руках. Плакат напоминал рекламу магазина игрушек: на нем были изображены пистолетики и винтовочки, а также некоторые детали к ним.
Катя подошла к продавцу, оглядела плакат, после чего уверенно указала пальцем на глушитель, притулившийся в левом нижнем углу.
— Триста, — негромко, и не глядя в ее сторону, сказал тот.
Марина не успела обрадоваться, денег-то хватит, как ее подруга завозмущалась.
— Наше производство? Да? А почему тогда не тонну сразу? Ты правильно говорила, надо было здесь время не тратить, сразу в Автово рвануть. Там мы взяли бы импортный глушак за двести.
— Ладно, двести пятьдесят, — кивнул продавец.
Катя поторговалась еще минуты три, однако на этот раз дядька стоял твердо. Когда согласие было достигнуто, он повел подруг к ближайшему киоску с занавешенными окошками. Они вошли внутрь через заднюю дверь, и в полутьме дядька достал откуда-то товар. Марина протянула деньги, после чего вынула из сумки пистолет (продавец невольно вздрогнул, но промолчал) и навертела глушитель на дуло. Потом взглянула на подругу, мол, все в порядке. Несколько секунд спустя они уже торопливо шагали к машине.
— Как ты его валить собираешься? — Поинтересовалась Катя, когда автомобиль уже выезжал на Невский.
— Не знаю. Увижу и пристрелю, — вяло, почти рассеяно отозвалась Марина. Подруга взглянула на нее внимательно и поняла, что она только об этом и думает.
— Попробуй прямо в ментовку зайти, как посетительница, — предложила Катя. Тебе главное, с ним в одном кабинете закрыться. Постарайся музон включить, чтобы вообще ничего слышно не было, сделай дело и на улицу. Конечно, твой фоторобот покажут уже вечером, но таких баб в городе — полмиллиона. А ты уже станешь нормальной. Сядешь на поезд и в свой Львов. Черт, только сейчас сообразила, надо было заранее билетом запастись. Может, сейчас на вокзал заедем?
— Нет, — тихо, но твердо ответила Марина. — У меня духа не хватит, если мы хотя бы на час отложим. Поехали к отделению. Только ты меня на Среднем высадишь. Не спорь, не надо. И так достаточно, чего ты сделала. Это моя проблема.
Катя взглянула на нее, на секунду приоткрыла рот — Марине показалось, что она, как и полагается в таких случаях, намерена возразить. Но Катя передумала.