- Не-не... честное слово не сдалось мне никуда никого заманивать - праведно возмутился Алекс - А вот того, кто проклял, я очень хочу найти... Но это ведь не вы, а значит бояться вам не стоит... Да, Зимушка... Кого-то из них мы точно можем слышать. По крайней мере, я. Дети, это Зима, моя спутница. Она тоже вас не слышит. Но я ее слышу. В город мы приехали не так давно, в полдень где-то. Лошадей своих слышим, друг друга слышим, а жителей нет. Вот и нужна помощь... в общении.
Заводила ребятишек снова сказал что-то, но так же беззвучно. И вообще, голоса, которые слышали Алекс и Зимка, звучали так, словно доносились откуда-то очень издалека, словно с другого конца улицы и были едва различимы... в тот миг. Сейчас дети опять-таки говорили беззвучно - хотя и активно что-то выспрашивали.
- Странно... - Зимка непонимающе оглянулась. - Я же слышала их, когда они только говорили, а сейчас они опять молчат.
- Вот видишь... Тут не все чисто... Поймаем мага или пакостника, что это сделал и открутим ему уши? Или просто поймаем мага... Хм, Зимушка, а может это на нечисть стоит?
- А зачем? - недоумевающе переспросила Зимка. - Ну не будем мы их слышать, что им это даст? Чаровать и в таком состоянии можно, их это не спасет - они-то нас, кажется, слышат...
Да, они их слышали. Столпившиеся под аркой ребятишки, услыхав слово "нечисть", дружно и беззвучно ахнули и отступили на несколько шагов назад, однако удирать и не подумали. Глаза их светились нешуточным любопытством.
- И ты же говорил, что не нечисть. - хитро прищурилась девушка, разглядывая детей.
- Говорил - кивнул Алекс - Ну сама посуди... Входит в город трое. Двое - нечисть и еще один с ними. Резонно, что он тоже нечисть. Вдруг проклинатель ленивый попался? Решил, "накрою всех чохом, чего мне маяться-то?" И пошел пиво пить...
- Не знаю. - вздохнула девушка и уже тише добавила - И перестань пугать детей.
Дети, впрочем, совсем не боялись. Заводила даже решился подойти к отвлекшемуся Алексу, подергал его за рукав и беззвучно о чем-то поинтересовался.
- А язык жестов вы знаете? - с надеждой поинтересовался Алекс у него, не спеша отбирать рукав.
Парнишка недоуменно нахмурил брови, пытаясь сообразить, о чем говорит Алекс, и пожал плечами. То ли язык жестов он не знал, что ли сомневался, что его знает Алекс.
Парень снова посмотрел на Зимку.
- Зимушка, ну как я могу пугать детей. Я же добрый, пушистый и вообще, сама доброта в очень красивой, и самое главное, заметь, я подчеркиваю, скромной упаковке!
- Мне здесь не нравится. - вздохнула девушка, пропустив мимо ушей слова "доброго, пушистого" в "красивой оболочке". - Мы же Мстивоя искать собирались...
- Собирались... - вздохнул в ответ Алекс и показал мальчику пару простых жестов, из того языка, что был в таверне. Парнишка в ответ тоже показал Алексу пару жестов, причем глубоко нецензурных. Оставалось только удивляться, откуда он их знает. Его компания позади него зашлась в дружном, но все таком же беззвучном хохоте.
- Но ты уверена, что маги вот так просто нас запустят? А если мы их тоже не будем слышать? Вот представляешь, мы их не слышим, а они нас ругают! Я же их только в этом и буду подозревать. Как говорила моя знакомая, маги - сволочи. Хм... нет... У меня не получается с таким же накалом.
- А если ему помощь нужна? - упорствовала Зимка.
-... по семь тридцать за фунт. - едва слышно донеслось с улицы. Девушка вздрогнула и обернулась на голос, настороженно задвигала ушами, пытаясь уловить направление. - Так цены с прошлого-то раза взлете...
- Мама, мама! Гусеница! - восторженно, но очень тихо вскрикнул детский голосок.
- Положи, она же гадкая!
- И вам день добрый! - добродушно откликнулась невидимая женщина, видимо, заметившая кого-то знакомого. - Что вы все дома да дома? День-то какой хороший, вон как распогодилось, солнце так и блещет!
- Алекс... - неуверенно произнесла Зимка, оборачиваясь. Судя по ее лицу, она совершенно ничего не понимала. На улицах звучали людские голоса - но так тихо, что их едва можно было различить. Словно они доносились откуда-то очень издалека, звучали приглушенно, едва уловимо слуху.
Алекс пригладил вставший дыбом хохолок на макушке, лизнул палец, уложил его окончательно, и задумчиво посмотрел на арку.
- Знаешь, Зимушка... Нам надо Мстивой. Ребят, вы, конечно, извините... Но мы пойдем, пожалуй. Надо разобраться, что с нами происходит. Или с городом. - Белозубо улыбнувшись заводиле и показав ему другой набор нецензурных жестов, Алекс добавил к этому высунутый язык и, ехидно фыркнув, прошмыгнул мимо Зимки на улицу.
На улице все было по-прежнему, разве что людей прибавилось. Все они были заняты своим делом и на Алекса с Зимкой, появившихся из-под арки, не обращали никакого внимания. Прошли мимо них две девушки с полными корзинками зелени, степенно прошагал представительно одетый пожилой мужчина под руку со все еще красивой и статной дамой. На крыльце ближайшего дома играл мальчик лет пяти, за которым приглядывала, видимо, мать - выглядывая из окна. К обеду в городе окончательно распогодилось - ярко светило солнце, сверкая на медных флюгерах и начищенных дверных ручках, по стенам домов плясали людские тени. Люди довольно щурились на ярком свету. Не мешал даже все тот же порывистый свежий ветерок с реки, что гонял по небу рваные облака - остатки утренних туч.
Но все это, несмотря на внешнюю идиллию, выглядело немного жутковато. Голоса людей по-прежнему доносились будто откуда-то издалека, несмотря на то, что говорившие находились буквально в нескольких метрах от Алекса и Зимки. Раскатисто фыркнула лошадка Алекса, звонко цокнула копытом, так, что Зимка даже вздрогнула - эти звуки, в отличии от людских голосов, были звонкими и четкими.
- Мне конечно нелегко говорить... - Алекс наклонился к уху Зимки - Но... Давай поймаем нищего, быстренько его придушим и посмотрим, что будет?
И уже нормальным голосом проворчал, расстегнув верхнюю пуговицу куртки:
- Во-от, как лошади, так мы их слышим... Вывод - лошади лучше людей. На них и ездить можно, и они не возмущаются.
- С ума сошел? - испугалась девушка. - Не будем мы никого душить! Пойдем лучше Мстивоя найдем поскорее...
Она поспешно взобралась в седло и настороженно огляделась. Видно было, что в городе ей, несмотря на доброжелательную атмосферу, нравилось все меньше и меньше. Словно подстраиваясь под ее настроение, ветер снова нагнал облака, скрывая солнце. Зимка зябко поежилась.
- Поехали, пожалуйста. - жалобно, почти шепотом взмолилась она. Люди безмолвными тенями скользили вокруг, улыбались, неслышно переговаривались о чем-то. Малыш увлеченно копался рядом с крыльцом, видимо, все-таки разглядывая гусеницу. - А то уже я с ума сойду!
- Едем. Веди - легко согласился Алекс, задумчиво оглядывая улицу. Только что людей они слышали, и вот, уже нет. Ну, нет... слышали - это, конечно, слово громкое... Но все же лучше чем ничего. Но что-то же здесь происходит. Неспроста это все...
Алекс повертел головой, потом задумался и расфокусировал взгляд, обозревая всю картину улицы целиком
- Что "веди"? - едва слышно проворчала девушка, но все же тронула каблуками бока лошади, посылая ее вперед. - Как будто я сама знаю, куда ехать, я тут первый раз...
Впрочем, вскоре она замолчала и только настороженно оглядывалась по сторонам.
Вскоре с улицы Алекс и Зимка выехали на широкую площадь, вымощенную камнем более светлого серого оттенка, чем остальная мостовая. Дома на площади были побогаче и покрасивей, с лепниной, ажурными балкончиками, медные решетки которых были ярко начищены, с широкими окнами. Посреди площади стоял уже виденный мельком памятник - на невысокой круглой колонне (высота ее была где-то по пояс среднего роста человеку) стояла высокая, отлитая из меди мужская фигура, раскинувшая руки с изящными длинными пальцами и замершая в летящей позе. Вновь показавшееся из-за облаков солнце блеснуло на металле, вызолотило запрокинутое лицо с закрытыми глазами, положило на серые камни длинную ломаную тень...
Зимка остановилась на краю площади и принялась оглядываться. У стены одного из домов расположился бродячий музыкант с флейтой - тихие звуки его инструмента можно было едва-едва уловить. Изредка проходящие мимо люди останавливались, чтобы послушать, с почти неслышным звоном кидали монетки в шляпу, стоящую рядом с музыкантом и почти не видимую в отбрасываемой им тени, и проходили дальше, двигаясь бесшумно и тихо.