— Айда с нами.
Тот смотрит вопросительно.
— Да там увидишь, куда… На машине повезут, — на подвижном лице огненного плотника задор и веселый призыв.
Потом он спрашивает у сотрудника, есть ли у того деньги. Оказывается, есть — десятка.
— Ну и лады! — восторженно орет Василий. — Садись. Мы ж простецкие люди. В свару умеешь?
Оказывается, да, он и в свару умеет.
Василий начинает раздавать. Он даже не раздает — он раскидывает карты мелкими, скупыми толчками, как-то снизу и вроде исподтишка.
— Славка! — кричит он Славке, который толкует что-то с забежавшим носатым дядькой о чисто строительных делах. — Айда скорей, чего ты там! — у него уж руки подрагивают от нетерпения.
Подходит Славка. Василий хватает карты, подгоняет с игрой и попутно говорит, качнув головой в сторону сотрудника, что он тоже поедет и что у него десятка. Славка одобрительно кивает и, подмигнув сотруднику, берется за карты.
В бытовке оживление и суета, вокруг переодеваются, собираются, торопятся и нетерпеливо посматривают на весело распахнутую дверь. Только четверо, сидящие у сдвинутых досок, как островок отчуждения посреди этого плеска оживления и суеты.
Софья, убрав в укромное место инструменты, обсудив со своими девчатами дела и планы на завтрашний день, теперь переодевается в своем углу. Ее загораживают от мужских взглядов три молоденьких отделочницы.
Со времени инцидента у подъемника Софья ни единым словом не перекинулась со Славкой, даже ни разу на него не посмотрела. Теперь же, заметив возле него возню и шушуканье, она начинает подозрительно присматриваться в ту сторону. На лице ее обозначается недовольство, которое потом сменяется раздражением. Наконец, она не выдерживает и кричит через всю бытовку:
— Славка, ты что — опять на пьянку налаживаешься?
— На ее, проклятую, — отвечает вместо Славки Василий, сбрасывая карты.
— А куда?
Ей не отвечают.
— Там и девки будут?
— И д-девки будут, двадцать восемь очей — мой банк, — говорит Василий. — Но ты, Софья, не расстраивайся, они будут одетые.
В бытовке все громко смеются. Все, кроме молоденьких отделочниц, которые стоят возле Софьи и посматривают на нее.
Софья заканчивает переодевание, поправляет у пояса складки своей хоть и не новой, но еще добротной шубки, надевает внушительного вида очень лохматую меховую шапку. Потом подходит к сидящим, вырывает у Славки карты, бросает их чуть ли не в лицо Василию и говорит:
— Пойдем, Слава.
Все четверо сидящих от неожиданности застывают и молча смотрят на Софью. Она, видать, с трудом сдерживает то чувство или крик, которые просятся наружу, грудь ее волнуется, и волнуются складки меха на груди. В глазах скапливается гроза, вспыхивают синие молнии. Глаза эта широко и великолепно распахиваются.
— Пойдем, Слава, — говорит она, еле сдерживая себя.
— Да он кто тебе — муж, что ты с ним так… — ввязывается плотник Василий, который, кажется, не на шутку испугался, что компания будет разлажена.
— Сгинь, поганец, — бросает Софья Василию и опять оборачивается к Славке: — Слава, пойдем.
— Да ты мне… да я тебе… — весь так и взвивается плотник, аж чуть не задохнувшись.
Но Софья не обращает больше на него внимания. Она говорит с одним Славкой. Даже не говорит, а требует. И Славка — странное дело! — не смеется, не отмахивается от нее, как это могло бы быть еще вчера — нет, он вроде весь в смущении и нерешительности.
— Пойдем, Слава, пойдем, — упрашивает Софья, и в голосе ее уж слышится и мольба, и вроде жалоба на что-то. — Ну, хочешь, я тебе сама бутылку поставлю, только не ходи туда.
— Да брось ты! — кричит плотник.
— Да брось ты, на самом деле, я ж обещал, компания же!.. — кричит Славка, маскируя криком некоторую растерянность.
— Так пойдешь или нет? — говорит Софья, сверкая глазами.
— Не пойду, — вроде бы обиженно говорит Славка.
Софья резко поворачивается и идет к двери. И уж от порога кричит Славке:
— Черт с тобой, блуди, шляйся там! Сопьешься, дурак, кобель шелудивый, проблудишь всю свою жизнь — издыхать будешь никому не нужный, одеяло некому будет на ноги натянуть! — В глазах ее скапливается новая гроза, еще большей силы и ищет выхода. — У-у-у! — и Софья швыряет в Славку подвернувшуюся под руку терку.
Деревянная терка мала, легка, и Славка отмахивается от нее, как от мухи. Плотники смеются. А Софья с закипевшими на глазах слезами поворачивается, берет под (руку Колю Фролова и, приказавши: «Пойдем, Коля!» — направляется к выходу. Коля оглядывается и, пожав плечом, идет, увлекаемый Софьей.