— Какая умница! — продолжал он расхваливать портниху. — Она абсолютно правильно делает, что не признает эти дурацкие «молнии», которые лишают общение с жен
246
щиной особого шарма… Твоя портниха, Фуйико, видимо, понимает, что мужчина, знающий толк в любви, получает поистине эстетическое наслаждение, когда он долго и нежно, одну за другой расстегивает пуговицы на платье любимой женщины.
Пока Зорге говорил это, ее все больше охватывало ощущение, что баронесса Кийоми Номура перестает существовать и уступает место танцовщице из ресторана Фуйико Нахаре.
***
— Едет! — крикнула Вера Бранкович и показала в сторону города. Оттуда к Фунабаси приближались две яркие точки автомобильных фар.
— Запускай мотор! — приказал Бранкович Козловскому.
Автомобиль въехая на пирс и, скрипнув тормозами, остановился. Все, в том числе и оба японца, перегнулись через поручни. Каждого волновал вопрос, приехал ли Зорге.
Но из машины вышла одна Биргит, усталая и встревоженная.
— Не было дома?
Она отрицательно покачала головой и, чтобы не упасть, прислонилась к рулевой будке.
— Я не смогла к нему попасть. Дом оцеплен полицией. Судя по всему, у него обыск.
— Его арестовали! — вскрикнула Вера. — Теперь нужно уходить. Немедленно уходить!
Биргит резко повернулась к ней.
— Нет! Нет! Никто не арестован. Он приедет… Сейчас будет здесь!
Бранкович пытался ее образумить.
— Теперь уже нет смысла ждать, поверьте мне. Нам действительно нужно уходить… Или они схватят нас всех.
Девушка топнула ногой.
— Катер будет стоять здесь до тех пор, пока не приедет Зорге. Он так приказал, значит, так и должно быть!
Полковник Одзаки, склонившись над столом, сосредоточенно передвигал маленькие бумажные обрывки, стараясь восстановить текст изорванной записки. В его
247
памяти живо представилось то далекое время ранней юности, когда он увлекался очень модной в те годы игрой пуццле. Вспомнив это, полковник не без удовольствия подумал, что его юношеское увлечение не пропало даром и приобретенные тогда навыки сейчас оказались весьма кстати. Зазубринки на краях обрывков были едва различимы невооруженным глазом, и если бы не сильная лупа, то он вряд ли справился бы с этим ювелирным делом.
Работа продвигалась успешно, и уже по тем кусочкам, которые сложили умелые руки полковника, без особого труда можно было представить контуры записки.
— Ну… Ты опять что-то принес, мой мальчик? — спросил полковник своего маленького помощника, с сияющим лицом подбежавшего к его столу.
Малыш нерешительно разжал грязную руку. Осторожно взяв новые обрывки, Одзаки восторженно воскликнул:
— Браво, мой мальчик! Молодец! Три сразу! — И, обращаясь к помощнику, сказал: — Капитан Хидаки, выдайте пареньку триста иен!
Из фургона радиостанции выпрыгнул офицер и побежал через ярко освещенный сад, в котором дети и солдаты — каждый в своем квадрате — ползали по земле в поисках недостающих кусочков записки.
— Господин полковник, — докладывал запыхавшийся офицер. — Командир «Е-16» сообщает, что катер Зорге только что вышел в море. Оба наших торпедных катера без огней следуют за ним…
Одзаки одобрительно кивнул.
— Передайте на катера: «Преследование продолжать! Немедленно сообщите в морской штаб».
Не отрываясь от записки, полковник подозвал капитана Хидаки.
— Дом Зорге оцеплен?
— Так точно, господин полковник!
— Хорошо. Теперь, если он попытается бежать, можете смело арестовать его. У меня, правда, не все еще готово… Но ничего. Положитесь на меня!
— Слушаюсь, господин полковник! Одзаки поднял голову от стола.
— Я это говорю на случай, если он все-таки попытается бежать… Но пока в дом без моего разрешения не входить!
— Слушаюсь, господин полковник! В дом никого не пускать!
248
— Что будешь пить, Фуйико? — спросил Зорге. Девушка покачала головой.
— Ничего. Не хочу… Посмотри, какие красивые угли в камине.
— Может, подложить дров?
— Не надо. Так красивее.
Он хотел встать, но она удержала его.
— Что ты хочешь?
— Глоток виски, маленькая.
Она быстро поднялась и подошла к бару.
Если бы Рихард Зорге выглянул в окно, он, конечно, увидел бы, что игра им проиграна. Каждое мгновение, остававшееся в его распоряжении, было равно вечности.
— Пожалуйста, твое виски, — она протянула ему стакан и легла рядом.
Он погладил ее плечи.
— Тебе не холодно, Фуйико? Она прижалась к нему.