У железной двери стояли двое полицейских и тюремный надзиратель. Удивившись столь быстрому появлению осужденного, они поспешно загасили сигареты и вежливым поклоном приветствовали осужденного и сопровождающих его лиц.
Зорге был без обычных в подобных случаях наручников. Впереди шел полковник Нагата, справа и слева от осужденного — полицейские, а надзиратель и я с двумя другими свидетелями пристроились сзади.
Мы шли по пустому коридору. Никто не встретился осужденному на его последнем пути. Многие тысячи заключенных, содержавшиеся в то время в тюрьме Сугамо, в это утро были уведены на работы. «Глазки» дверей камер были наглухо закрыты, все надзиратели убраны. Так требовала инструкция.
Зорге шел твердым шагом, даже с несколько беспечным видом. Когда мы подошли к винтовой лестнице, ведущей на первый этаж, он без колебания ступил на нее и спокойно начал спускаться.
Наша маленькая группа молча пересекла тюремный двор и вышла во второй, значительно больший.
Там, в самом дальнем углу двора, стояло невзрачное здание.
С высоко поднятой головой и спокойным лицом Зорге первым вошел через узкую дверь. Что находилось в этом здании, я не знал и, так же как и приговоренный к смерти Зорге, был немало поражен, когда мы неожиданно оказались в небольшом буддийском храме.
В одном из бронзовых сосудов слабо горели тоненькие палочки — поминальные курения. Рядом с алтарем в желтом одеянии, с четками в руках стоял священник и, беззвучно шевеля губами, читал свою никому не слышную молитву.
Заметив священника, Зорге почтительно поклонился.
Начальник тюрьмы и его подчиненные обычно давали приговоренным к смерти возможность постоять здесь несколько минут и излить богу свои последние жалобы и просьбы. Но у Зорге такой потребности не было, и он движением головы дал понять, что оставаться здесь не хочет.
Нагата понимающе кивнул и вежливо предложил ему обойти вокруг алтаря. За высокой статуей скрывалась небольшая дверь, которая была уже открыта. Она вела в камеру смерти.
Когда доктор Зорге вошел в это холодное помещение, первое, что бросилось ему в глаза, была стоявшая посредине виселица, с которой уже свисала веревка с приготовленной петлей.
Рихард Зорге, ни секунды не колеблясь, решительно подошел к виселице. Обернувшись, он увидел стоявших слева от двери прокурора, выступавшего на процессе в качестве обвинителя, и судей, приговоривших его к смертной казни. В правом углу стояли три человека в темных кимоно и черных масках. Они быстро подошли к Зорге и набросили на голую шею веревку.
Наступила короткая гнетущая пауза.
— Нет ли у вас, доктор Зорге, каких-либо заявлений? — в соответствии с инструкцией спросил полковник Нагата.
Зорге посмотрел на него и вдруг неожиданно для всех засмеялся…
Равенсбург, поверьте, слышать этот смех, полный презрения и высокомерия, было просто страшно!
— К черту все! — крикнул Зорге так громко, что вены вздулись на его лбу.
В этот момент палачи подскочили к нему, быстро обвили веревкой тело вместе с руками и накинули на голову черный колпак… Нагата подал знак, и один из палачей резко опустил рычаг на стене. Люк под ногами Зорге с глухим скрежетом открылся… Что было дальше, вам нетрудно себе представить.
Когда окончилась длившаяся восемь лет война, а вместе с ней и военная диктатура, так долго господствовавшая в Японии, люди начали постепенно привыкать говорить свободнее и более открыто делиться своими мыслями.
Все чаще и чаще стали высказываться сомнения относительно казни доктора Зорге и правильности того, о чем с
266
267
такой убежденностью рассказывал Равенсбургу советник Кацуко. Было немало людей, которые не только с удовольствием слушали таинственные истории и верили быстро распространявшимся слухам, но и, рассуждая по законам логики, приходили к выводу, что доктор Зорге еще жив. Даже преемник германского посла в Токио, человек очень трезвых суждений, до сих пор считает, что величайшего разведчика второй мировой войны постигла иная судьба, ибо просто повесить его было бы по меньшей мере глупо.
Сомнения в подлинности смерти Зорге основаны действительно на весьма поразительных фактах. Незадолго до 7 ноября 1944 года, объявленной даты его казни, для него был изготовлен новый зубной протез. При всей таинственности, которой было окутано дело Зорге, в тюрьму Сугамо был приглашен известнейший токийский врач-протезист профессор Такасака. Ему было заказано сделать для европейского арестанта вставные челюсти. Такасака лично видел Зорге, но разговаривать с заключенным ему не пришлось.