- Чего с эльфийкой? – притворился я непонимающим.
- Постельные сцены, - пробурчал мало́й, рдея щеками. – Надо только этот надеть… Ну… Причиндал такой… Гульфик, короче! – выпалил он и зачастил, словно оправдываясь: - Все его так называют, похож очень!
- Ну, если с эльфийкой… - рассудил я. – Ладно, сходим как-нибудь.
- Ура-а… - тихо затянул Мишка, и вдруг разом поскучнел.
- Выкладывай, - хлопнул я его по плечу. – Все равно ж узнаю.
- Только ты… это… В общем… - брат развздыхался, и вытолкнул: - Светка тебя не дождалась! Она с Эдиком Свириным гуляет.
- Со Свирькой? – хладнокровно отреагировал я. – Ну, дает… Ничего лучше найти не могла?
- Ха! Да у Эдика папуля – считай, миллиардер, виртуалки «Элиос» все его!
- А-а… Ну, тогда будем считать - повезло девчонке, мажора отхватила. А ты про какую Светку?
- Ну… как?! – отчетливо изумился Миша. – Светка Царева из соседнего подъезда! Ну, темненькая такая!
- Ах, эта… - завел я. – Не переживай, братишка! Девчонок на наш век хватит – и темненьких, и светленьких. И даже остроухих эльфиек! Если, конечно, гульфики дома не забудем.
- Да ну тебя! – мало́й надул губы, но обижался недолго.
Легкая у Мишки душа!
* * *
Первые дни на гражданке я отсыпался и отъедался. В армии кормят сытно, но стандартно, без домашних изысков. Да и не в кулинарных радостях дело. Я просто отвыкал от жесткого режима, позволяя себе вольности. Всегда, знаете ли, любил команду «Отбой!» и терпеть не мог противный голос дневального, орущего: «Рота, подъем!» А дома… Лег за полночь, встал в девять. А то и в десять. Красота!
Бате, как ветерану боевых действий, дали квартиру в новом сотовом доме на Вернадского, рядом с парком. Жилплощадь не сказать, что большая, но нам и раньше хватало. А ныне, когда от семьи Зориных всего двое жильцов осталось, и подавно.
Мало́й ревностно нес домашнюю службу, хаживал в наряды на кухню, бегал за продуктами – и ни разу не заикнулся насчет виртуалки. Ближе к субботе его нетерпение достигло высшего накала, и вечерком я принял задумчивый вид:
- А у тебя назавтра никаких планов?
Задохнувшись от волнения, Мишка затряс головой.
- Может, сходим тогда, повиртуалим?
Братишка истово закивал, и как будто даже сдулся, уняв напряг.
Шибко-шибко переволновался, однако…
* * *
С утра я принарядился. Кое-как влез в старые джинсы, а вот до рубашек дело не дошло, натянул выстиранную тельняшку – сроднился с ней, что ли. Сунул ноги в мокасы, на плечи - камуфляжную куртку со следами споротых шевронов. Готов к труду и обороне.
- Мишка!
- Я! – по-строевому ответил мало́й.
Критически оглядев братца, скомандовал:
- Шагом марш!
Мы наперегонки ссыпались по лестнице, доказывая, что разница в восемь лет не так уж и велика, а во дворе я нос к носу столкнулся со Свириным. С самой школы не видел этого хитрозадого наперсника детских игр. Был он тогда худущий и длиннущий, как глиста, а нынче раздобрел, накачался. Только взгляд остался прежним – беспокойным и трусоватым, как у всякого мелкого пакостника.
Весь в белом, Свирька небрежно опирался на капот роскошного «Ауруса», а за его спиной маячил телохран, прикинутый, будто сотрудник похоронного агентства, в траурно-черный костюмчик. Широкая морда невозмутима, на носу непременные темные очки… Джеймс Бонд отдыхает.
- Привет защитникам Родины! – глумливо расплылся Эдик.
- Здравия желаю, мирное население.
Злая искорка в глазах мажора вспыхнула и пригасла.
- Дембельнулся, что ли?
- Типа того, - я приценился к начищенным туфлям Свирьки. – Лоферы из кожи аллигатора от Берлутти? Статусно. – и глянул ему в глаза. - Женихаешься всё?
Блуждавшая усмешечка как будто закрепилась на Эдькиных губах, кривовато растягивая их и сминая пухлость щек.
- Свету жду. Тебя-то она не дождалась, герой!
«Выводит меня, что ли?» - подумалось на волне удивления.
- Да ладно, - отмахнулся я по-барски. – Пользуйся б/у.
А Свирька вдруг оттолкнулся от машины, и нанес мне мощный хук в челюсть. Вернее, это он так полагал, что мощный, и по морде. А я малость отклонил голову, пропуская мимо уха свистнувший кулак, и хлестким ударом ладони услал «жениха» на капот лимузина. Женишок не удержался, шлепнулся на асфальт.
- Эдичка! – высоко и звонко закричала Света, выпархивая из подъезда. – А ну, отстань от него, солдафон несчастный!
Прежде она звала меня так, когда сердилась. А вот, если девичье настроение менялось в плюс, то игриво ворковала: «Мой солдафо-ончик…»