— А что было делать?
Терехин не отвечал, обдумывая ответ.
— Искать правильный выход из положения, — сказал наконец. — Можно было послать того же Макарова к Драчу, разыскать меня, наконец попросить кого-то из бурильщиков посигналить. Взяться за рычаги самому и проработать смену одному за двоих — не так уж сложно. Организовать дело — сложнее. А нам с вами нужно учиться именно организовывать.
Он говорил спокойно, по-доброму доверительно, но каждое его слово хлестало Леонида как бич. Он же хотел, как лучше, а получилось…
Будь сейчас на месте Терехина кто-то другой, Леонид просто бы плюнул и не стал разговаривать. Но это был Терехин, которого он уважал больше всех и которому не мог даже по-настоящему возразить.
В самом деле, нужно учиться думать, учиться организовывать.
Спустя несколько дней Леонида вызвал в контору Драч.
— Курыгин! — коротко объявил, напуская вовсе ненужную строгость. — Завтра тебе отгул.
— Это почему?
— Почему, почему… По кочану! — вспылил Драч. — Софронов вернулся из отпуска, требует свое законное место. Так что на другую работу пойдешь.
Леонид скомкал в руках брезентовые верхонки, наискось швырнул на начальницкий стол, сел, с треском пододвинув скамейку.
— Послушайте, Иван Иванович! Сколько это будет продолжаться? Сколько, я спрашиваю? Если я вам не нужен как рабочая сила, — сделал ударение на последних словах, — сообщите директору. Пусть переводит в Боковой, в Ягодку, в Зеленый, куда угодно, но только чтоб не мотаться. Я же человек, понимаете, человек, а не мяч!
В течение трех месяцев в Боковом Леонида перебрасывали уже на шестое место. После Хахалинова он несколько дней работал сигнальщиком в шестой, потом две недели бурил, потом подменял заболевшего лебедчика в первой, потом попал в бригаду крепильщиков, потом еще куда-то, потом снова к Хахалинову, с которым не мог сработаться ни один напарник, и вот — снова начинается круг.
Почему так? Почему Васька начал бурить с Федотовым и до сих пор бурит, работает на постоянной работе? А он всегда на подхвате, будто специально прислан в Боковой для того, чтобы подменять заболевших. Вот уж истинно сказано: в каждой дырке затычка.
— Сколько это может продолжаться, Иван Иванович? — повторил Леонид.
— А я что поделаю? — расписался начальник участка. — Что, если обстоятельства так оборачиваются? Может, свое место тебе предложить? Пожалуйста!
— На кой оно мне, ваше место! — Леонид и хотел и не мог по-настоящему разозлиться на Драча. — Обойдусь и без вашего места. — Уже спокойнее произнес: — Говорите, кого там на сей раз подменять?
— Да не подменять, Курыгин, не подменять. Работать! — Драч заметно повеселел, деловито затопал по конторе. — Каримова у меня уж второй месяц помощника просит.
— Что за Каримова?
— Опробатор золотоносных песков.
— Не знаю такую. А потом я даже лотка, честно признаться, не видел ни разу.
— Увидишь, Курыгин, увидишь. И работать научишься.
— Да и не мужская это работа, — продолжал отбиваться Леонид.
— Рюкзак с песками таскать из забоев — не мужская работа? Ну даешь! Да если хочешь знать, до недавнего времени на приисках вообще баб не водилось. Кто же пробами занимался?
— Ладно, уразумел. Но Каримову я все же не знаю.
— Четвертый месяц живешь в поселке в сто человек и половины людей не знаешь. Чудной ты, Курыгин, мужик. Ей-богу, чудной. Сейчас должна подойти.
Каримова подошла не «сейчас», а через час.
— Опоздала? — невинно спросила она и объяснила. — Стряпалась.
Оказывается, Леонид видел ее не однажды: на планерках, на улице, в магазине. Это была молодящаяся, вертлявая бабенка неопределенного возраста, которой можно было дать и тридцать, и сорок, и в то же время она и под двадцать пять со стороны вроде бы подходила. Круглолицая, с ямочками на щеках, глаза так и стреляют в разные стороны.
— Могла бы и бросить стряпню, когда вызывают, — нахмурился Драч.
— Как же брошу, если гостя жду, если завтра муж ко мне приезжает.
— Они у тебя каждую декаду почти приезжают.
— Ой, Иван Иванович, скажете тоже! — вспыхнула женщина, но не обиделась. — Шутники вы какие! — глянула на Леонида из-за плеча. — Зачем вызывали? Некогда мне.
— Вот, с помощником познакомить.
— Да? — вскинула брови, протянула Леониду ладошку узенькой лодочкой. — Очень приятно. Галя. То есть… Галина Ивановна. А вы еще совсе-е-е-м-совсем молодой! — пропела не то с сожалением, не то с завистью. — Значит, вместе будем работать, да?