– Кажется, я была права, – она поправила очки на своем лице и вгляделась во внутренности вверенного ей тела. Его органы были в ужасном состоянии, и Иона даже не сразу увидела уже знакомые ей сероватые нити. Если у человека с креадо они были заметны, особенно в районе кистей, то в остальных частях тела сильно истончались, почти сливаясь с кровеносными сосудами. У последнего ее исследования их словно не было вовсе. Крошечное второе сердце, больше похожее на какую-то патологию и тонкие нити системы окко, заметить которые невозможно, если не знать про них. Это могло служить ответом на ее вопросы. А еще помогло понять, как можно усовершенствовать препарат. – Если расширить сосуды, ускорить ток крови, то это может повлиять и на пути окко рядом. Они невероятно схожи по строению. К тому же, если “сердце” не вырабатывает окко, есть вероятность, что если добавить больше энергии, то его можно активировать… – Она сняла окровавленные перчатки, стянула с лица очки и тяжело выдохнула сквозь маску. Проверить это невозможно, если только не иметь под рукой добровольца. Но до сих пор не существовало человека помимо Эки, которому она могла бы все рассказать. – Мне не проверить это на мертвом теле.
И сколько бы Иона не пыталась решить эту дилемму, ей ничего не удавалось. Девушка посмотрела на циферблат часов, отмечая, что перерыв подходит к концу, и поднялась на ноги. Надо было вернуться в лабораторию, приготовить материалы на завтра и прибрать все. Всегда было неловко, когда они заканчивали работу раньше, и дел больше не оставалось. Конечно, другие могли позволить себе работать над собственными проектами, но Ионе такая роскошь не была доступна. До сих пор изредка Хальдагер спрашивал ее о том, готова ли она поделиться своими наработками, и до сих пор девушке удавалось избегать ответа. Может, она и расскажет ему когда-нибудь, когда захочет поделиться своей работой и получить похвалу от человека его величины. Все-таки, не зря магистр считался гением в фармацевтике и алхимии. Но сейчас делиться ей не чем. Тем более говорить, как она добивается продвижений в работе. Пусть Иона и считала Хальдагера надежным, но сказать точно, как он отреагирует на нарушение ей запретов, что установил один из самых первых Императоров, было нельзя. Она никому не может этого сказать.
– Иона, погоди, – Аарон окликнул ее в коридоре, и пришлось вынырнуть из своих мыслей, но все еще девушка не была достаточно сосредоточена на том, что ее окружало. – Отречение от храма ведь случилось уже достаточно давно, не так ли? – зачем-то спросил он, и Иона кивнула. Верно, прошло уже более двух недель. К счастью, это не занимало ее мысли, потому что сам процесс прошел гладко, и ей почти не пришлось говорить с отцом. – Но до сих пор мы это не отпраздновали.