– Готов? – радостно спросила его Ив, покрывая ладони и предплечья оранжевым свечением окко. Он улыбнулся и кивнул, готовый заблокировать первые пару ударов. Отследить и принять необходимую для обороны позу труда не составило, когда Ив бросилась вперед. Однако, несмотря на укрепленные окко предплечья, удар коллеги с легкостью прошел сквозь защиту, и Эки быстро отбросило назад.
На ее лице отразилась смесь удивления и беспокойства, она прикрыла рот ладонями думая о том, не сломала ли она ему руку. Толпа затихла, а она подбежала к поверженному оппоненту, проверяя, в порядке ли он. Эки хоть и был цел, но шокирован. Почему не сработало, пусть он и принял отличное положение, укрепив место удара? Парень приложил некоторые усилия, чтобы кожа его рук вновь замерцала привычным персиковым светом. Это была совсем не та окко, с помощью которой можно было разрушать и защищаться, совсем нет. Эта приятно тяжелела в руках и давала ему возможность созидать. Одно “но” - действие препарата должно было кончится точно больше дня назад. Так почему?
Глава шестнадцатая. Дела прошедших дней
Они оба были лишь жертвами, возложенными на алтарь во имя процветания их стран. Неудивительно, что между ними не было никаких чувств, лишь неприязнь на грани с ненавистью. Эдвика возненавидела и свою участь, и навязанного ей мужа. Каждый день она скучала по родным землям даже несмотря на то, что покинуть их ее заставили в достаточно раннем возрасте, и воспоминания о теплых краях практически стерлись из ее памяти. Теперь, когда она была одна в этом огромном замке, а за окном вместо привычных глазу зеленых цветущих садов шли снега и дожди, грусть полностью поглощала ее. Даже любимое дело не могло избавить девочку от печали, и Эдвика медленно чахла в чужом замке. Пока не появилась она. Дочка одного из приближенных к императору лордов. Агата, казалось, была полной противоположностью принцессы, прибывшей из Байена, но только лишь внешне. Их переживания и тревоги совпадали, как и любовь к книгам или фармацевтике. Даже несмотря на то, что одна из них не обладала окко вовсе, а вторая имела такие посредственные способности, что назвать ее фармацевтом было бы оскорблением. Зато теперь дни, проведенные в чужой стране, больше не казались ей такими невыносимыми. Много времени девочки проводили вместе, исследуя каждую полку имперской библиотеки, или воровали сладости, прокравшись на кухню. Время, что они проводили вместе, позволило Эдвике забыть о том, что она чужачка, приехавшая издалека, и что ее собственный жених день за днем отвергает ее. Все это больше не имело значения, потому что рядом с ней появился человек, которому можно было доверить любое свое беспокойство.
Они были практически неразлучны на протяжении многих-многих лет, и даже когда Агата оказалось помолвлена с будущим жрецом, все равно каждый день они обменивались письмами друг с другом. Но конфликт между храмом и дворцом изо дня в день накаляется все сильнее. Император был слишком заинтересован развитием Альверна, вкладывая все средства в сферу науки и исследований, строил заводы и мастерские, даже возвел академию на земле, что когда-то принадлежала последователям Многоликой. И пусть храм все еще был востребован у горожан, это пренебрежение стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Первого Жреца. С самого своего основания Альверн был глубоко зависим от храма, крепко связан с самой Богиней, а слово жреца едва ли не весило больше слова императора. И сейчас они посмели отодвинуть храм в сторону. Когда-то дружественные отношения между ними и дворцом оказались закончены. Императорский двор больше не поддерживал их, как и сам храм больше не участвовал в политических делах. Письма, отправленные из дворца в поместье Коилов попросту игнорировались, то же случалось и с письмами Агаты. Лишь изредка у них получалось обмениваться сообщениями, еще реже - встречаться вместе в одной из столичных кофеен, когда получалось улизнуть из-под надзора. Но когда пришло время коронации, и принц принял на себя обязанности императора, Эдвика больше не могла позволить себе сбегать из дворца. Она осталась совсем одна, окруженная лишь чопорными слугами и мужем, чье отношение к ней стало еще более безразличным. Все во дворце знали, насколько глубока неприязнь между императором и императрицей. И Эдвика, вместо того что бы сокрушаться об этом, полностью погрузилась в свое любимое дело, денно и нощно проводя исследования в своей лаборатории. В глубине своей души девушка надеялась на то, что если она начнет вести себя так, как не подобает императрице, то ее муж откажется от их брака. Но эта надежда была пустой. Слишком уж выгоден был их брак на тот момент, и каждое действие Эдвики - будь то любовники, о которых судачил весь дворец, или полный отказ от участия в государственных делах, на все император закрывал глаза. Потому что она дочь короля Байени, потому что между ними договор, а еще она удивительно способный алхимик и фармацевт. На самом деле именно ее успехи в этих сферах были единственным истинным удовольствием для Эдвики. К тому же, император даже поощрял ее за это, следуя наказу своего отца. Он хватался за любые возможности, которые могли привести Альверн к процветанию, и труды Эдвики стали одной из таких вещей. Какое-то время она даже вела лекции в академии, обучая других, но это не было тем, чем она действительно хотела заниматься. Императрица, которая, несомненно, была крайне талантлива и умна, когда дело касалось фармацевтики, хотела большего. Ведь возможности ее окко ограничивал врожденный дефект. И Эдвика посвятила часть своих исследований именно этому, пытаясь справиться с такой неприятной деталью, что делала ее недостаточно сильной. Однако не все ее усилия окупались, и она раз за разом сталкивались с неудачами и поражениями. В какой-то момент императрица отчаялась настолько, что решила пойти на крайние меры.