— Что стало с чужаками, которые остались здесь пятнадцать лет назад?
— Здесь живут, чтоб им пусто было. Твари, ублюдки! И тварей ублюдочных нарожали! — рвало башню у парня знатно.
То ли Светоч усиливал его эмоции, то ли он сам по себе такой шизанутый. Но ничего более определенного из него вытащить не смог. Вернее, мог, но пришлось бы ему для этого мозги поджарить. А я не хотел доводить до крайностей. Наши живы — уже хорошо. Устроились здесь — замечательно. Значит, и у меня есть шанс на нормальный диалог с местными. Усыпив продолжавшегося ругаться «тварями» и «ублюдками» паренька, я отправился в сторону города.
Прежде, правда, связал и подвесил спящих шиноби высоко к веткам деревьев. Надо думать, зверьё местное не достанет. Дозу Гисс рассчитала так, чтобы на десяток часов хватило. Отойдут, освободятся — не сомневался. Но уже не догонят. Надеялся, что если заявлюсь в деревню сам, а не в качестве пленника, то можно будет вести диалог на других условиях.
Но, кажется, снова просчитался! Встретили меня уже через пять часов, и, судя по полетевшим в меня «сетям», кого ловят — знали. Успели, видимо, предупредить «засадные»… Однако в этот раз врасплох меня застать не удалось — знал, чего ожидать. Поправления, с которых меня атаковали, подсказывали «чутье» и Светоч — легко уклонялся. Бить по «разуму» с ходу не стал — оставил козырь на тот случай, если припрет. Пока в кошки-мышки поиграем, посмотрим, на что вы способны.
Рывки-импульсы, а затем изменение траектории с помощью псионического «щупа» — как на лиане прокатился… И снова импульсы. Рваный ритм и просчитанная Гисс нечитаемая траектория движения. Семеро бойцов, пытавшихся меня поймать, судя по «звукам» их эмоций, всё больше распалялись. Злость и досада… И только двое их товарищей, как мне показалось, наслаждались этими безумными салками. В дополнение к этому от одного «сквозило» весельем, а от второй — «беспокойством» за… меня!
Да, это была девушка, и она почему-то прореживала за мою тушку! Не то чтобы сильно… Верила, что мне не причинят вреда… Да что тут вообще происходит! Мелькнула мысль, что среди нападавших могла оказаться Ольга. Чем-то знакомым от неё веяло… Но нет — это точно был кто-то из местных. Двигаться так — скачками и «техниками» — пулять Огонек не умела. И вряд ли бы научилась.
Вдруг всё прекратилось. Я даже удивился, как резко. Вот меня атакуют, пытаясь зажать в «тиски», и как отрезало. Преследователи остановились, более не делая попыток сблизиться, а я спрятался за широким стволом дерева.
— Эй! Там. Как зовут? — раздался голос откуда-то из кроны дерева.
Стоя снизу, я попытался отыскать взглядом говорившего. Глаза меня подводили, но обладатель этого голоса прекрасно считывался «сканом». Скрывать своё имя мне показалось бессмысленным.
— Вайп, — было ему ответом.
— Точно?
— Нет, млять, приблизительно, — вырвалось у меня по-русски.
— А хули тогда сразу не сказал? — всё тот же голос, но не синтезированный перевод от Гисс, а самый что ни на есть родимый, матерный.
— А хрена вы сразу в драку кидаетесь? — снова на русском спросил я. — Тут как бы не до разговоров.
Ответа не последовало. Зато сверху упала замотанная в тряпки, с прикрытым по местному обычаю маской лицом фигура.
— Ты что творишь, Би? Он может быть опасен! — еще один голос откуда-то сверху и слева.
— Ой, да не гони, Ги. Это же батин братан! Тот псайкер, которого мы ждали, по-другому воюет, — парень подошел ко мне ближе.
Сине-черный костюм, маска на лице. Клинок за спиной. Идет вальяжно, самоуверенно — чувствуется внутренняя сила. Приблизившись, он стянул с лица мешающую ткань… Молодой индус — лет пятнадцати-шестнадцати от роду. Очень похожий на Раджеша. Сомневаться, кто его батя, не приходилось.
— Здорово, дядя Егор, — снова по-русски обратился он ко мне.
— Здоро… — не успел я закончить, как к парню присоединилась, судя по очертаниям, девичья фигура.
Маски нет. Волосы темные, завязанные в хвостик, но лицо также неуловимо знакомое — видимо, в мать пошла, только глаза черные с характерным для индийцев разрезом. Симпатичная… Немного моложе брата — погодки, видимо. Наклонив голову, девушка с интересом разглядывала меня.
— Привет, я Катя! — голос звенящий, почти детский. — Меня в честь бабушки назвали. А этого грубияна зовут Биджей в честь дяди.
— Привет, — улыбнулся я и обратился к ним с просьбой: — А можно попросить ваших товарищей не целиться в меня? А то ощущение, знаете ли, не из приятных.
— Ги, ну хватит уже, — крикнул Биджей. — Видишь, общаемся.
Сверху выругались на местном, а к нам присоединился еще один молодой человек. Этот был постарше — двадцать с хвостиком. Остальные не шелохнулись, но ощущение неминуемой угрозы пропало.