Тем более что стоила тюрьма недорого. Как сама карта, всего двести пятьдесят монет, так и уже готовое строение, три единицы камня и десять единиц кирпича.
Больше ничего интересного на аукционе я не нашёл, так что, сделав дело, положил планшет на стойку и, пожелав прожигающему меня гневным взглядом гному вечного похмелья, отправился домой.
Удобно расположившись в лодке, дал команду на отстыковку и, пока жаболюды тащили меня к своему посёлку, заказал постройку волчьей пещеры.
Возвести, хотя вернее будет сказать, вырыть, я её решил неподалёку от гоблинских логовищ. Там проживал по большей части молодняк, которому и предстояло в скором будущем налаживать отношения с волками.
Шуршание борта лодки о причал совпало с появлением на горизонте стремительно надвигающейся проблемы в виде приближающейся Тори.
В ту ночь после падения серого Осколка мы неплохо так пообщались. И это общение «позволило» мне с головой окунуться в омут девичьих проблем, приправленных сверху густой ряской из вбитых с детства ожиданий родни и явлением Системы с последующей гибелью родного мира.
Алкоголя, если сравнивать с предыдущей беседой с другой подданной, было по минимуму, однако непьющей жаболюдке хватило и пары-тройки глотков.
В перерывах, между которыми я успел выслушать всё, что можно было, после чего транспортировал с трудом стоящую на ногах и неразборчиво квакающую девушку в свободную комнату.
Не уверен, что жаболюдка запомнила хотя бы половину из сказанного и тем более из услышанного, но с той ночи она почему-то вбила в голову, что должна проявить себя по максимуму и нивелировать ущерб, нанесённый её поступком на празднике.
Вроде я относительно недавно говорил, что нет ничего хуже блаженного, проявляющего инициативу?
Так вот, благодаря Жабе Пучеглазой, мне пришлось эту мудрость слегка скорректировать… Нет ничего хуже инициативной Блаженной и излишне целеустремлённой Лупоглазой…
— Мать… Вам не стоит вот так вот являться перед Отцом… Это нарушает традиции… Нужно было послать за Отцом…
А вот и ещё одна моя головная боль… Шаман, а точнее, шаманка жаболюдов. Хранительница традиций, успевшая вкусить ощущение почтения среди своих соплеменников, несмотря на относительно малый возраст.
— Отстань, Орани! Не все традиции сейчас имеют смысл, — цыкнула на женщину Тори, тут же заработав неодобрительный взгляд от проходящего мимо жаболюда.
Если Тори излишне старательно пыталась «изъять» из жизни земноводных определённо лишние, даже, можно сказать, устаревшие, моменты, то вот шаманка этому всячески препятствовала.
— Без традиций мы никто, Мать. Лишь кучка болотной тины… — женщина-жаболюдка, плавным движением обогнула замешкавшуюся Тори. После чего, резко ускорившись и при этом не потеряв и доли грации, вырвалась на несколько шагов.
— Мать хочет вести с вами беседу, Отец, — согнувшись чуть ли не до самой земли, произнесла шаманка Орани.
— Благодарю, посланница, — с трудом сдерживаясь от того, чтобы не закатить глаза, ответил я женщине.
Теперь благодаря выходке Пучеглазой мне приходилось в голове держать некоторые правила общения, принятые среди жаболюдов.
Женщина, удивительно похожая на Тори, разве что чуть выше и фигуристее, насколько это возможно у жаболюдов, разогнувшись, отошла в сторону, позволяя девушке, наконец, добраться до меня.
— Что произошло? — обозначив намёк на поклон Матери омута, посмотрел в сторону посёлка.
Вроде нигде ничего не горело, а Система истошно не вопила, сигнализируя о вторжении.
— Демиур… Отец, с поселением что-то происходит. Некоторые дома заблокированы, а часть частокола и вовсе пропала…
— Думаю, при личном общении титулы можно опустить, Тори, — произнёс я, краем глаза отслеживая реакцию шаманки. — Так будет удобнее…
— Но, Отец, — всё же подала голос Орани, — такие обращения подчёркивают всю вашу значимость, не зря наши предки…
— Уважаемая Орани, — легонько подтолкнув Тори в сторону посёлка, я повернул голову по направлению к шаманке. — Я чту традиции нашего племени, так почему же вы их не чтите, вмешиваясь в разговор между Отцом и Матерью?
— Ох, извините, Отец… — женщина вновь поклонилась, зашебуршав гирляндами украшений, висящих на груди.
— Ничего страшного, Орани, — покровительственно улыбнулся я. — Но прошу, не совершайте подобного в следующий раз, иначе что могут подумать о вас наши соплеменники?
Снующий по причалу жаболюды, таскающие рыбу и водоросли, добытые из расширившегося озера, старательно делали вид, что глухи и слепы, однако выходило это у них плохо.