Как же он оказался здесь, запертый, бессильный и не желающий жить? У него не было ответа. Только один раз он сомневался в том, прав ли он. 14 лет назад, о, как давно это было… 14 лет назад, под Рождество, 24 декабря 1801 г… нет, не так, 3 Нивоза IX г. республики,… так точнее,… на него было совершено покушение. Сторонники Бурбонов Жозеф Пьер Пико и Робино де Сен-Режан взорвали бочонок с порохом, припрятанный в тележке на улице Сен-Никез, по которой Бонапарт следовал в карете в Оперу… Кажется, ставили что-то Гайдна… ммм… “Сотворение мира”… Тогда он думал, что творит мир человек. Один человек. По разным сведениям, погибли от 4 до 13 человек, а ранения получили, видимо, около полусотни. Он, Первый Консул республики, не пострадал, его супруга Жозефина отделалась обмороком.
Это было страшное потрясение для его мира. Уверенный в своей безгрешности, он и подумать не мог, что кто-то может быть им недоволен. Только не им. Как и сейчас, он заперся в комнате и думал, прав ли он, правильно ли поступал… Но в тоже время он остался невредим, и это его убедило в том, что он прав. Тогда, именно тогда, 14 лет назад он окончательно уверился в своей исключительности и правоте.
В зал постучали. Бонапарт быстро спрятал ампулу назад в несессер.
– Мой император, Вам что-нибудь нужно? – Вошел Коленкур.
– Иди с миром, друг мой. Мой последний друг. Я уже не твой Еmpereur.
– Вы всегда останетесь им в моем сердце, мой Император. – генерал ушел…
– Ушел… Что ж… За Францию! – Он поднес пузырек к губам и остановился. – Нет! За французского императора Наполеона Бонапарта! – и выпил содержимое до дна.
Дыхание сразу схватило. Какой-то холод сковал конечности. Руки начали трястись. «Боже, как неприятно, – появилась мысль у Бонапарта, – не думал, что это так больно» Меж тем судороги усиливались. Отреченный император лег на кровать. Руки тряслись все больше и больше и ему становилось холодно. Хотелось спать, но паралич в конечностях отдавал адскими страданиями. «Юван, мерзавец, что за гадость мне подсунул этот подлец? Он хотел, чтобы я помучился? Подлый предатель, не важно, к чертям, все равно скоро умру… Боже… Как больно… Ааааа!»
На крик вбежал генерал Коленкур.
– Мой император, что с Вами?! Вы весь дрожите!
– Закрой дверь и не впускай никого! – сквозь зубы произнес Бонапарт.
– Но мой император!
– Закрой дверь, пес! Ааа… – страдания становились сильнее и сильнее. Адский холод добирался до сердца. В животе все крутило. Ноги дрожали так, что слетали сапоги. Ааа… – Озноб сковывал челюсти…
– Я приведу Ювана.
– За… Закрой дверь!
Коленкур ушел и вернулся через несколько минут. Лейб-медик французского императора Юван уже спал, и Коленкур разбудил его:
– С императором что-то не в порядке, ему плохо.
– Ха, – пошутил, впрочем, весьма неудачно и не к месту, Юван, – он же теперь не император.
– Он весь дрожит!
– О, нет… Только не это. – Врач начал что-то подозревать. Быстро оделся и с генералом Коленкуром побежал к Наполеону.
В это время Наполеон испытывал страшную боль: «Боже… за что? Как… как…тяжело… Нет, это не … не выносимо… Дерьмо, дерьмо, дерьмо!».
В это время в зал вошли Юван с Коленкуром. Как только Юван увидел пузырек на столе, он сразу все понял.