- Они желали отмщения для своих сыновей. – шепнул Риг. - Из-за меня ты лишилась отца.
- Месть их не возвратила бы. Руэгич сломлен горем. Сначала он скорбел по Людвику и его подонкам. Теперь скорбит по павшим мужам. - призналась Нияна. - Тебя они ненавидят лютой ненавистью, меня же проклинают. Но не то страшит меня, Риг.
- А что же?
- Этим утром, глядя на саму смерть, я не жалела ни умерших, ни оплакивавших их. Даже себя не жалела. Ничто во мне не отозвалось страданиям.
- Ты просто потрясена. – молвил Риг после долгого молчания.
- Быть может и так. Я потеряла отца, людей, с которыми росла. Но скорблю боле всего о том, что потеряла тебя.
- Но ты не потеряла меня, Нияна…
- Это не так, Риг.
- Неужели и ты видишь во мне лишь чудовище?
- Я вижу в тебе того, кем ты являешься. Бессмертное создание, обреченное на жизнь во тьме среди себе подобных. – перед ее глазами встала ясная картина будущего: она, немощная и дряблая, возлежит на смертном ложе; серебро в ее поредевшей косе теперь почти такое же чистое, как то, что сверкает в глазах файца. Рядом с ней златовласый юноша, но она не способна разглядеть его своим помутненным взором. Впрочем, Нияне и не нужно видеть, чтобы знать - Риг все так же молод и все так же прекрасен. – Ты будешь наблюдать за тем, как эпохи сменяют друг друга, но меня не будет рядом, чтобы разделить с тобой этот дар.
- Это не дар, а бремя. – возразил Риг.
- Это ты сейчас так считаешь. – сказала она. – Но вскоре ты поймешь, что жизнь человека коротка и непримечательна. Большинство из нас не ждет впереди ничего, кроме вереницы однообразных дней да смерти.
Морозный ветер шевельнул золотые волосы. Риг подался вперед и прильнул к ее губам. Этот поцелуй ничем не походил на робкий первый; он был настойчивым, почти неистовым. Девица чувствовала пыл файца, но он обжигал холодом и точно уж не мог согреть. С каждым касанием Нияна все глубже погружалась в ледяную пустоту, и смертная душа цепенела от ужаса и горя, наполняющих ее. В этот момент она знала, что целует Рига в последний раз.
Отстранившись, он поглядел на нее своими светлыми глазами. Но в них боле не было ни серебра, ни мерцания. «Он тоже знает.» - в потухшем взгляде она прочла печальное смирение.
- Останься. – шептал Риг мертвым голосом.
- Не могу.
До самой границы леса Нияна шла без оглядки. И только тогда, когда косматые тени остались позади, она прекратила бегство. Оседая на землю, девица разразилась немым криком. Все людские несчастья казалось разом обрушились на нее и захлестнули подобно буйным волнам океана. Свеяр опустился рядом...
***
После захода солнца руэгичи покинули свои дома и двинулись к реке. Там, на илистом берегу, зажгли погребальный костер. Нияна стояла подле Свеяра и глядела на беснующиеся языки красноватого пламени. В нем догорали останки отца ее и жизни, не сбывшейся, но столь желанной. Едкий дым раздражал глаза, а разум терзали воспоминания. По впалым щекам девицы наконец полились слезы - и так, под треск бревен и рев кострища она сказала свои прощания.
Тризна состоялась на главной площади, там, где еще недавно справляли Весен пляс. Нияну, невзирая на недовольства, усадили в почетном углу, рядом с семьей Назимавских и к концу пира каждому руэгичу стало ясно по какому праву она заняла это место.
Свеяр помог отцу подняться на ноги. Алес Назимавский был мужчиной пятидесяти лет, с коротко стриженными сивыми волосами и выразительными синими глазами. Нияна не могла знать, каким он был в молодости, но помнила, что даже после тридцати Алес оставался весьма хорош собой.
Если бы не болезнь суставов, что почти приковала мужчину к кровати, голова его, подумалось девице, наверняка бы красовалась среди прочих.
- …Подлый демон одурачил нас и навел морок на наших детей. – вслушалась Нияна в речь его. - Ворожей предрек руэгичам победу, но видения его были ложными. Я потерял сына в битве с чудовищами. - на морщинистом лице застыло выражение глубокой скорби. – Но, как бы ни было велико горе, в этот трудный час мы должны быть едины. Враг, что обитает в дебрях Черного леса, хитер и опасен. Он ждет лишь того, когда мы ополчимся друг против друга. Семья этой девы, - Алес указал на Нияну. – Принесла свою жертву.
- Она ведьма, а не дева! – выкрикнул кто-то со скамей.
- Дитя была околдована демоном, как и все мы. – резкий басистый голос заставил возражавшего умолкнуть. – Нияна привела его в наше селение, это так. Но вина лежит на всех, ибо и я, и вы приняли лукового с распростертыми объятиями. Как мог ребенок распознать зло, когда даже мудрейшие не заподозрили обмана? – слова Алеса резали воцарившуюся тишину. – На правах старейшины я обращаюсь к вам, родичи и соседи. Исцеление начинается с прощения. Так пускай свадьба моего сына и Нияны станет первым шагом к всепрощению.