Бельфегор слышал лишь об одном месте, где использовали вживленное импульсное оружие.
Стоящая у шахты самка могла быть только оперативницей Небесного Свода, первого, ближайшего к Срединному миру, уровня высших сфер.
И это было очень, очень плохо.
Верхушечникам всегда было плевать на Середину. Если они спустили вниз диверсантку, значит что-то изменилось. Будущее становилось непредсказуемым.
— Ну. Что дальше? — пробурчал бугай затолкав в щель последнюю часть трупа.
— Дальше? — верхушечница втянула нож обратно в палец. — Дальше идешь за мной. По дороге объясню.
Бельфегору стоило большого усилия, чтобы не потащиться следом за ними. Это было опасно и бессмысленно. Против импульсника даже его энергоброня была не более чем консервной банкой. Надо поскорее найти способ пробраться на арену и покрыть крылатую личинку, пока ее не покромсали на куски и не скормили плебеям. После чего, независимо от результата, срочно свалить обратно вниз. К уютным кострам и пылающим ямам с вопящими неудачниками. Где доложить начальству о странной активности Небес в Середине. У начальства бошки крупные, пусть они болят.
Он проводил взглядом покачивающуюся пухлую задницу, пока она вместе с бугаем не скрылась за поворотом.
Не успел он отступить назад, как совсем рядом хлопнула входная дверь и послышались тусклые голоса опусов.
— Господин Прим! Господин Прим! Вы здесь? Вас не было слишком долго и нас послали за аккумуляторами!
Бельфегор вжался в темную нишу. Мимо прошмыгнули четыре опуса и встали неподалеку.
— Где он может быть? — спросил один.
— Ясно где, — недовольно буркнул другой. — В камере третью самку пердолит. Вместо того, чтобы на ритуал ее отвести.
— Думаю, нам не стоит ему мешать, — сказал третий.
— Но проверить-то надо, — возразил четвертый. — Вы идите за аккумуляторами, а я в камеру загляну.
— Зря, Возможно, он уже кончил ее пердолить и теперь доедает. Сунешься — голову свернет за то, что помешал наслаждаться деликатесом.
— Голову он ему свернет за то, что разбудил, — хмыкнул первый. — Он ее уже давно отпердолил и доел. А кишки и объедки сбросил в шахту. У лифта огромная кровавая лужа, не видели, что ли? Теперь дрыхнет без задних ног.
— И все же я проверю, — сказал четвертый и свернул к камере.
— Ну и дурак, — резюмировал третий.
Говорливые опусы с минуту обсуждали тупость коллеги, потом двинулись к штабным кабинетам.
Бельфегор догнал четвертого у самой камеры. Тот увидел открытую дверь и замер.
Толстое жало с ходу вонзилось в шею опуса и за считанные секунды высосало все мягкие ткани.
Бельфегор брезгливо морщась снял с мумии рваную одежку, покопался в полученном коде и скопировал внешность с голосом.
— Ты долго?! — донеслось издалека. — Мы уходим!
— Сейчас догоню! — пообещал Бельфегор и пошел к выходу.
***
Они стояли в полутьме прохода, как гладиаторы, ожидающие, когда их выпустят на арену.
В воздухе висел несмолкаемый гул от тысяч зевак, собравшихся на трибунах. Посмотреть на ритуал собрался весь город.
С этого ракурса была видна только маленькая часть арены с куском помоста, очагом и решетчатой башней генератора, около которой стояли двое охотников.
— Надеюсь, нам дадут какое-нибудь оружие, — прошептала Бетти. — Тогда я точно продам свою жизнь подороже.
— Не надейся, — сказала Кармина. — Мы тут в качестве животных. А животным оружие не давали.
— В истории было несколько случаев, — подал голос сидящий у стены профессор, — когда оружие дичь все же получала. Но это были великие игры. На арену выпускались целые стада скота, а им противостояли многочисленные отряды охотников. Это были реконструкции событий миллионолетней давности. Последняя попытка гоминид самостоятельно организоваться и изменить судьбу. Разгром тех восстаний и означал окончательное превращение людей в домашний скот.
— Слушайте, профессор, — вспылила Бетти. — Вы такой умный. Так много всякой ненужной туфты знаете. Может скажете, что нам вот прямо сейчас делать?
— Эмм... — профессор задумался. — Я бы на вашем месте ничего не делал. Чтобы все быстрее закончилось. И чтобы собравшаяся толпа не получила ожидаемого удовольствия.
Стоящие вдоль стен охранники с заостренными палками оскалились и заворчали.
Сзади послышались шаркающие шаги, и из темноты выплыл тощий опус, завернутый в цветастую простыню.
— Сразу должен сказать, — прошепелявил он, — что это очень глупый совет. Если дичь будет стоять на месте, ее сразу затащат на помост, где начнут рвать на куски. Живьем. Это будет очень долгая и мучительная смерть. Лучше, если вы будете следовать правилам. Для вас лучше.