Он раздавил маяк каблуком.
— Проклятье... Заканчивайте с бабами побыстрее. Надо отсюда убираться.
Двое дегенератов бросились раздувать в очаге пламя.
Стоящий у дыбы помощник снова взялся за колесо.
— Последний шанс, — прорычал мажордом. — Говорите сейчас или будет поздно.
— Для тебя уже поздно, — донесся от двери обманчиво спокойный голос.
Патрисия Белл стояла у входа, устало опираясь на клюку.
За ее спиной толпились охранники в черном.
Глухо ударили три короткие очереди.
Помощников мажордома одного за другим откинуло к стене.
Патрисия проковыляла в дальний угол.
— Я просто работал... — виновато сказал чистильщик.
Длинная костлявая рука взяла его за горло и сжала. Пальцы прошли сквозь кожу, жилы, сломали позвоночник. Хлынула кровь. Голова чистильщика безвольно повисла на лоскуте кожи.
Патрисия откинула труп в сторону и повернулась к мажордому.
Тот стоял, замерев. Взгляд блуждал по клетке.
— Что они тебе пообещали, Геллер? Какая сумма перевесила триста лет служения?
Мажордом оскалился.
— Служения? Что ты называешь служением? Триста лет лизания ваших напыщенных задниц? Мой род ненамного младше твоего. А вы превратили меня в лакея! В опуса!
— И за это ты убил моего племянника, — проговорила она, глядя на синюю лужицу.
— Твой тупой племянник — вишенка на торте. Я спустил в унитаз весь твой клан. Это я нашел работорговцев для маленькой шлюшки. Я свел ее с фальшивым Горном и подставил полицаев. Я притащил эмира и профессора в твой дом.
— Убил эмира тоже ты?
Мажордом промолчал.
— Нет. Не ты. Ты даже не знаешь, кто его убил. Зато ты нанял изгоя и отправил в библиотеку, чтобы свалить на него убийство. Но что-то пошло не так. Оказалось, твои наниматели не все тебе рассказали. Они использовали тебя втемную, как мелкую сошку, отвечающую за маленький кусочек большого плана. Ты хоть знаешь, кто тебя нанял?
— Меня никто не нанимал! Я говорил с Богом! Он показал мне будущее. И там нет места демонам. Слышишь Зов? Армагеддон разнесет всех вас в пыль. Я видел битву.
Патрисия побелела.
— С Богом? И ты в это веришь? Несчастный старый дурак. Так и знала, что религиозные бредни рано или поздно снесут тебе крышу.
— После смерти меня заберут в Высшие Сферы. Так что не стесняйся со мной покончить.
— Идиот, — прошептала Патрисия. — Убирайся.
— Что? — не понял мажордом.
— Убирайся с глаз. Свободен.
— Патрисия... — сказал Спенсер Белл. — Что ты делаешь?
Мажордом шагнул к выходу, недоверчиво оглядываясь. Протиснулся наружу. Ускорил шаг.
— Ты с ума сошла его отпускать?! — спросил Спенсер.
— Он все равно ничего не знает. Например, не знает, что в его голове тоже есть маячок. И что маячок — не только маячок.
Над ее запястьем повис прозрачный терминал.
Патрисия быстрыми движениями пальцев добралась до нужной вкладки и коснулась большой красной кнопки.
У бегущего вдали мажордома вдребезги разнесло голову. Безголовое тело рухнуло на пол.
— Здесь бы он нас всех забрызгал, — пояснила Патрисия и скомандовала: — Уходим.
Охранники один за другим втянулись в дальний коридор.
— Эй! — прохрипела Синти, сцепив от боли зубы. — А мы?! Нас освободите.
— А вы еще кто такие? — нахмурилась Патрисия, словно только что их заметив.
— Это бабы изгоя Прайда, — сказал Спенсер.
Патрисия секунду подумала.
— Мне они не нужны. Добей, чтобы не мучились.
***
Этот холм на окраине города всегда называли Лысым. На его вершине никогда ничего не росло и никогда ничего не строили.
Сейчас это был небольшой пустырь изрытой, исковерканной земли, зажатой с трех сторон заборами давно неработающих предприятий. С четвертой стороны высился черный дремучий лес.
Сюда редко кто ходил, а кто ходил — иногда не возвращался. Попасть на пустырь можно было с двух сторон. От города к пустырю поднималась узкая давно не ремонтированная дорога с кусками вздыбленного асфальта. От леса шла заросшая колея, накатанная за сотни лет обозными телегами.
Перед въездом стояла покосившаяся деревянная будка. Рядом сидел на земле, опустив голову, нищий и держал в руках облезлую меховую шапку.
Поговаривали, что со стороны леса стояла такая же будка с тем же нищим.
Бельфегор подковылял к будке и тяжело опустился на землю, вытянув уставшие от долгого подъема ноги. Этот гребанный подросток, видно, совсем не занимался спортом.
— Всё сидишь? — спросил он.
Нищий поднял голову и сверкнул белозубой улыбкой.
— Сижу.
Его брутальная физиономия с тяжелой выдающейся челюстью больше подходила порноактеру или стриптизеру, чем нищему.