И чуть было не свалился в яму, когда по ушам ударил сзади громогласный звон.
Они, онемев, смотрели, как спускается с небес боевой шестикрылый ангел. Остатки облачной пелены окутывали его дымкой.
— О, боже... — успел сказать Герцог.
Ударная волна налетела на них, ломая и выворачивая с корнем деревья.
***
Вырезанное глазное яблоко не передавало звуков и запахов. Не передавало боли, страха. Никаких чувств. Только картинку. Оставалось лишь догадываться, что испытывала девушка, когда трое маньяков притащили ее на заброшенный завод и устроили себе развлечение по всем правилам загонной охоты. Окружали, преследовали. Пару раз специально прошли мимо, подарив пустую надежду. Наконец, загнали в тупик и сожрали живьем. Двое рвали зубами, третий был эстетом и срезал куски мяса ножом. Потом вырезали глаз, и он успел показать со стороны изуродованное тело, прежде чем картинка погасла.
Архивариус узнал ее.
Это была миленькая губастенькая девочка, секретарша директора, которая дарила много приятных минут каждый раз, когда спускалась в архив.
Архивариус сжал кулаки. Ногти впились в ладони до крови.
Он вспомнил, с чего все начиналось. С ночного дежурства в полицейском департаменте. С полуобглоданного трупа молодой женщины, который выбросили на помойку вместе с ресторанными объедками. С ресторана, где накануне было закрытое обслуживание — что-то праздновала клановая прислуга. С экспертизы паталогоанатома и слов «следы на костях оставлены зубами, схожими с зубами человека». И с запрета на дальнейшее расследование, спущенного сверху.
Тогда он и ушел в подполье, бросив значок на стол демону, начальнику департамента.
Сзади хрустнула ветка.
Шорох шагов по траве.
— А я-то думал, кто там в кустах прячется, — усмехнулся Архивариус, даже не оборачиваясь.
— Ты не Архивариус, — сказала Патрисия Белл, остановившись перед ним. — И вообще не демон. А это не поле Армагеддона.
— Всегда считал тебя самой умной среди всех демонических отбросов. Похоже, ты единственная не угодила в нашу ловушку. Как догадалась?
— Вы заманили туда всех. Конклав, кланы, бесов, опусов. Целую толпу. А я не люблю толпу. За толпой всегда чужие интересы.
— Умно. Но вряд ли тебе ум поможет, — он кивнул на пятерых изможденных охранников. — Это все, что осталось от твоего клана?
— Не радуйся, — скривилась Патрисия. — Мы еще вернемся. И тогда вам мало не покажется. Я одного не пойму. Как вы это провернули? Мы ждали реванша бесов. Или удара от верхушечников. Но люди... Вы же скот. Мясо. Мы вас вытащили со скотобойни. Освободили. И это ваша благодарность?
— Прогнали хозяев и сели на шею сами. Такая себе свобода. А как провернули... Наука и техника. Которыми вы всегда пренебрегали.
— То есть эти мелкие искорки, которые беснуются у тебя в голове, когда я перевожу энергозрение на самый глубокий уровень...
— Это наноботы. Мы их называем пси-агентами. Они переносят сознание в чужие тела. Любые. В любое время. И неограниченное число раз.
— Впечатляет. То есть ты...
— Я в теле Архивариуса.
— Подумать только. Лысая мясная обезьяна вселяется в демона. А где сам Архивариус?
— Пришлось избавиться. Никчемное существо, думающее только о том, кому бы присунуть.
— Это никчемное существо было трехтысячелетней легендой. О нем слагали поэмы.
— О том, как он портил человеческих девок? Ах да, они же созданы, чтобы их портили. Скажем спасибо, что не ел. Хотя, если порыться в его давних воспоминаниях...
— Бог с ним, с Архивариусом. Но как вы подделали Армагеддон?
— О, это еще проще, — Архивариус вдруг осекся. — Что-то я слишком много болтаю.
Патрисия тут же оборвала невидимую нить, вытягивающую из него информацию.
— Можешь заканчивать, — сказала она. — Он больше ничего не скажет.
Стоящий за спиной Архивариуса Спенсер Белл кивнул, приставил к его затылку пистолет и спустил курок.
Тело повалилось на землю с наполовину развороченной головой. Рядом упал мешок, рассыпав глазные яблоки.
Спенсер поднял один, брезгливо повертел в руках и выкинул в кусты.
— Надо уходить. Быстро.
— Нет, — сказала Патрисия. — Осталось еще одно дело. — Она вдруг нахмурилась. — Что это за шум?
Из-за поворота доносился приближающийся рокот моторов.
Спенсер невесело усмехнулся.
— Это люди, дорогая Патрисия. И их танки.
***
Боль.
Такая огромная, что занимает всю вселенную.
Каждая кость переломана, вынута, еще раз переломана и засунута обратно задом наперед.
Я с трудом поднял голову и выплюнул ком горелой земли.
Я лежал на вершине холма. Внизу расстилалось черное поле боя, изрытое воронками.