В таких местах детишки вежливыми не вырастают.
Бреду дальше. Натыкаюсь на лежащее в канаве пьяное тело. Без лишних разговоров обыскиваю. Тело мычит и пытается махать руками. Достаю у него из кармана допотопное кнопочное чудо.
— Скоро верну, — обещаю и отхожу подальше.
Набираю номер Азуми.
— Да? — голос у нее встревоженный.
— Алё? Это детективное агентство? Вы ищете убежавших собак?
Это пароль. Отзыв — «Нет. Только неверных сучек и похотливых кобелей.» После чего она должна перезвонить с защищенной линии.
Вместо отзыва Азуми, запинаясь, бормочет:
— Вы ошиблись номером.
И бросает трубку.
Что за черт?
Верчу в руках кнопочник, будто это он виноват.
Такого отзыва правила конспирации не предусматривали.
Я уже подхожу к пьяной туше в канаве, чтобы вернуть телефон, но тут он начинает пиликать.
— Алё.
— Шеф! Тебе сюда нельзя! — сбивчиво заявляет Азуми. — Тут такое!.. Все линии на прослушке! Куча жучков везде понатыкана! Толпа копов пасется! Тебя ждет! Я поднялась на крышу, звоню с одноразового. Но даже так нет гарантии.
— Азуми! Не тараторь. Мне просто нужна эвакуация из этой дыры. А моей оболочке — хороший доктор.
— Да погоди ты с доктором! Самое главное — на тебя заказ пришел. Откуда-то с самого верху. Из столицы.
— О, это я уже знаю. Не первый раз. Живым или мертвым и все такое.
— Нет, шеф. Такое впервые. Живой ты им не нужен. Только мертвый. Специально условия обговорили. За живого ни цента не дадут. А за мертвого — миллион.
Я оторопел.
— Сколько?!
— Миллион! В даркнете вой стоит. Все свободные киллеры с побережья подписались. Кто ближе был, уже приехали. Я с десяток подозрительных рож рядом с Логовом насчитала. Валить тебя будут издалека, без разговоров.
Я почесал щетину. Это было что-то новое.
— Ты узнала из-за чего сыр-бор?
— Официально — из-за того, что ты грохнул эмира.
— Я?!
— Да. Есть доказательство. Запись с камеры. Посылаю. Смотри.
Телефон пикает, получив ролик.
На маленьком экранчике плохо видно, но все равно можно разобрать, как несчастный Тони поднимает дробовик и разносит эмиру черепушку. После чего стреляет в голову себе. Камера переходит в энергетический режим и показывает сияющий неоном силуэт демона, который выбирается из трупа Тони и вламывается в толстяка профессора. Внизу — данные идентификатора (разноцветные полосы спектра) и их расшифровка. «Яромир Прайд. Изгой.» И больше ничего. Никакого убийцы в черном.
— Это вранье, — говорю. — Подделка.
— Я-то верю. А вот другим насрать. Особенно старухе Патрисии Белл. Она как узнала, что ты — это ты, сразу поклялась сгноить тебя в пыточной камере. Так что к Беллам лучше не соваться. И их шлюшку можешь не искать. Аванс у нас все равно забрали. Приехали мордовороты и весь сейф вычистили. Короче, я бы на твоем месте из города слиняла. Забилась в какую-нибудь дыру и сидела бы, не отсвечивая.
— Думаю, за миллион меня везде искать начнут. Во всех городах. Ты сказала, что это официальна версия. Есть какая-то еще?
— Поговаривают, ты видел в голове эмира что-то такое, чего видеть было нельзя. И именно из-за этого тебя приказано живым не брать. Чтобы никому рассказать не успел.
— А флэшка с записью?! Там же всё!..
— Не всё. Я прогнала ее через анализатор. Там почти треть записи повреждена. Это «что-то» есть только у тебя в голове. Вспоминай. Может, поймешь, почему на тебя охоту объявили.
В телефоне послышались крики и удары.
— На крышу кто-то ломится, — сказала Азуми. — Мне пора.
Связь прервалась.
— Нет, парень, — задумчиво сказал я валяющемуся под ногами пьянчужке. — Телефон я тебе не отдам. Он еще пригодится.
И заковылял вдоль обшарпанных домов дальше.
Далеко я не ушел.
Колени вдруг подкосились, и я рухнул носом в лужу на асфальте.
— Совсем наркоманы обнаглели, — проворчала какая-то бабка, проходя мимо. — Под ноги бросаются.
Рана носителя была серьезнее, чем казалась на первый взгляд.
Я с трудом доползаю до ближайшего дома и прислоняюсь к стене. Шныряющие поблизости местные жильцы стараются не обращать на меня внимание.
Я закрываю глаза и спускаюсь в зиндан.
Русский мафиозо сидит в углу на корточках и курит что-то ужасно вонючее. Зиндан он оформил по своему вкусу. Голые крашеные стены, двухъярусные нары. В углу — дыра вместо унитаза, ведро. Под потолком — маленькое зарешеченное окошко. Натуральный zastenok. Или gulag.
На нижнем ярусе нар дрожит, отвернувшись к стенке, голый подросток. У него женственная фигура, узкие плечи и большой зад.
— Что, начальник? — лыбится мафиозо. — Пытать пришел? Или по душам базарить? Могу самосада отсыпать. Или петушком поделиться, — он кивает на лежащего парня.