Он замолчал, отдуваясь. Дернул за галстук, освобождая горло. Ухмыльнулся.
— Говорили мне, что ты и статую можешь довести до белого каления, но я не верил. Ладно. Проехали.
— Так зачем я вам понадобилась, такая дыра в заборе? — осторожно спросила Кармина. — Только ради моей головы? В чем же проблема? Давно бы отрезали.
— Ради твоей головы, да, — сказал он. — Но отрезанная она мне не нужна. — Он сделал паузу, наклонился вперед и тихо сказал: — Я хочу поговорить с твоим сожителем.
Наступило молчание.
— С кем? — переспросила Кармина.
— Только не делай вид, будто не понимаешь, о чем речь, — нахмурился он. — Наверху все уже знают о ваших с профессором Шмидтом экспериментах. И о том, что в результате одного из них сюда проникла какая-то сущность. То ли бес, то ли ангел.
Кармина побелела. Об этом никто не знал. Не мог знать. Даже профессор. Он в это время дрых без задних ног. Только она видела, как из высших сфер вырвалась сияющая субстанция, похожая на призрачную фигуру с раскинутыми крыльями.
— И теперь эта штука, — продолжил старик, — сидит в тебе и делит с тобой голову. Конклав считает ее опасной. Поэтому и заказал твое убийство. А я хочу просто поговорить. Вызови ее.
Кармина сидела, хлопая ресницами и не зная, что делать.
— Ну? — нетерпеливо нахмурился старик. — Долго ждать?
— Эта штука как залезла внутрь, так с тех пор и не вылезает, — сказала, наконец, она. — Я ее даже не вижу, только чувствую, да и то с трудом. И говорить с ней бесполезно. По-моему, она вообще не умеет разговаривать.
— То есть как?
— Я думаю, это не ангел и не бес. Это что-то вроде животного. Фауна высших сфер. Собачка. Или кошечка.
— Ты опять издеваешься? — вкрадчиво спросил старик. — Не советую.
— Да какое там! Сама хотела до нее достучаться. Бесполезно.
Старик вздохнул.
— Значит, не хочешь по-хорошему? Знаешь, как я ломаю гордых красивых девок, которые не ломаются большими деньгами? Так что они потом ползают за мной на коленях и умоляют выебать их бесплатно?
Спинка дивана вдруг откидывается. Кармина падает навзничь.
Железные браслеты смыкаются вокруг шеи, запястий и лодыжек и разводят конечности в стороны. Спустя пару секунд она оказывается на разложенном диване в позе морской звезды.
Старик нажимает кнопку селектора.
— Доктора сюда.
Лимузин останавливается.
Вскоре открывается дверь, и в салон влезает человек с чемоданчиком.
— Как я и думал, — говорит старик. — Девка отказывается от сотрудничества.
— Не беспокойтесь, босс, — говорит доктор, с удовольствием разглядывая разложенное на диване нагое тело. — Все будет сделано.
— Я не... — начинает Кармина, но доктор тут же лепит на ее рот клейкую ленту.
— Только не переусердствуйте, как в прошлый раз, — говорит старик. — Неделю в салоне паленым мясом воняло.
— Что вы, шеф!
Доктор открывает чемоданчик и выуживает целый ворох проводов с прищепками и присосками на концах. Начинает деловито крепить их на тело Кармины. На руки, на ноги, на соски, на голову.
— Начнем, как обычно с маленького?
— Нет. С большого. Нет у нас времени на долгую работу.
Доктор крутит колесико на пульте до упора и врубает прибор.
Разряд прошивает насквозь все ее внутренности, заставляя вопить от боли.
***
Ночной ястреб. Средних размеров птица. Пятнистая, едва заметная, особенно ночью. И с приличной скоростью.
Кортеж Апраксиных моя новая оболочка догнала в два счета.
Я замедлился, расправил крылья и завис метрах в ста над мчащимся по трассе лимузином.
Экшн-камера висела на шее и затрудняла полет. На голове торчала таблетка наушника.
— Тебе надо снизиться метров до пятидесяти, — раздался в наушнике голос Азуми. — Иначе можешь их упустить, когда въедут в город.
Я-птица понятия не имею, зачем слушаю эти дурацкие указания и почему их понимаю. Я хочу лететь в поля, к вкусным насекомым, а вместо этого тащусь за какими-то вонючими коробочками и скоро влечу прямиком в Страну Грохота И Вони. Она уже близко со своими прямоугольными скалами и толпами двуногих. Мне там будет плохо, я знаю. Но кто-то чужой сидит у меняв в голове и заставляет делать глупости.
Это главный минус вселения в любую птицу — маленькие головы и куриные мозги. Из-за чего их практически невозможно контролировать, а главное — трудно сохранить себя. Говорят, если застрять в птице на пару дней — исчезнешь навсегда.
Я ныряю вниз, сокращая расстояние вдвое и тут же начинаю задыхаться от грязи в воздухе.