Жидкие хлопки.
— Итак, кто хочет быть следующим? — Она обводит взглядом собравшихся.
Все жмутся, ворочаются, отводят глаза.
Кособокая тетка старательно ковыряет в носу.
Дедуля скребет ногтем набалдашник трости.
Близнецы (которые сейчас не близнецы) смотрят в потолок.
Старуха вяжет что-то бесформенное, усиленно стуча спицами.
Только Тупой Арни сидит спокойно, улыбается и тянет руку вверх. Сегодня Тупой Арни в теле качка. По всему туловищу бугрятся мускулы. Даже на голове.
— Хорошо, Арни, — говорит Распорядительница. — Твоя очередь. Что ты хочешь нам рассказать?
— Арни хочет не рассказать. Арни хочет спросить. — Сочетание мускулов и улыбающегося слюнявого рта выглядит оксюмороном.
— Что хочет спросить Арни?
— Арни всегда должен помогать человечкам?
— Конечно. В этом смысл нашего с ними сосуществования. Чем больше ты помогаешь человечку, тем дольше остаешься в его теле.
— Даже если человечек хочет плохого?
— Э-э, — недоуменно тянет мадам Распорядительница. — Что плохого хочет человечек?
— Человечек хочет убить всех евреев, негров и арабов.
Я только сейчас замечаю на его мускулах импозантные картинки с крестами, свастиками и знаками СС.
— Э-э... Нет, Арни не должен убивать всех евреев, негров и арабов. Арни должен пойти в полицию, сдать человечка и найти себе нового. Это испорченный человечек.
— В полиции берут испорченных человечков?
— Да, там есть специальная комната, где их хранят. Запирают в шкафчиках.
— Главное, не забудь стереть ему память, — сварливо добавляет дедуля. — А то он захочет убить всех демонов.
— Да, — поддакивает Распорядительница. — Людям не нравится, когда ими управляют. Поэтому, покидая носителя, лучше за собой подчистить. Ты не забываешь за собой чистить?
— Нет, — лыбится Арни. — Арни всегда смывает за собой воду.
— Молодец, Арни... Итак...
Мадам Распорядительница не успевает продолжить.
Дверь с грохотом распахивается.
В комнату вбегают человек десять в брониках, касках, с автоматами наперевес. Стремительно окружают сидящих членов Собрания.
Члены недоуменно крутят головами.
— Что происходит? — ворочает туда-сюда грудями мадам Распорядительница.
Я замечаю, что на бойцах нет опознавательных знаков. Ни названия службы, ни шевронов. А это может означать только одно.
И точно. В коридоре раздаются шаги, и в дверях появляется он. Больной зуб. То есть старший мажордом клана Белл. В своем обычном черном костюме, черной рубашке и черном галстуке. Со своим обычным скорбно вытянутым лицом.
Короче, господин Геллер, собственной персоной.
Обводит собравшихся печальным взглядом. Останавливается на мне. Все-таки правду говорят про зашитый в его глазу идентификатор. В любой оболочке любого демона узнает.
— Всех изгоев вон, — роняет Геллер и указывает на меня. — Кроме этого.
Солдафоны резво выгоняют моих собратьев по Собранию и с треском захлопывают за собой дверь.
Мы остаемся вдвоем.
— Смотрю, ты ориентацию поменял? — говорит Геллер, присаживаясь на кресло Распорядительницы. — Поздравляю. Каминг-аут дело серьезное.
— Э-э, — недоумеваю я. — Вы это о чем?
— Только не говори, что опять залез в тушку, не поинтересовавшись ее биографией... — Он приподнял бровь. — Что? Так и было? — Он рассмеялся. — Твой носитель — известный всему городу проститут. Все богатые престарелые педерасты его услугами пользуются. Причем амплуа у него — вечная жертва насилия. Всегда готовый пассивный мазохист. Так что не удивляйся, если у тебя разрешения спрашивать не будут. А сразу оприходуют.
Черт, думаю я. Вот тебе и красавчик на кабриолете. Мог бы догадаться. Ну кто еще, кроме педиков, ноги бреет и в кабриолете разъезжает?
— В морду дам, — обещаю я.
— Вряд ли поможет. Ты не смотри, что он накачанный. Мускулы у него стероидные, для красоты. А так, оболочка слабенькая. Соплей перешибить можно.
— Что-то вы, Геллер, слишком много о моей оболочке знаете. Услугами пользовались?
— Я мажордом, — поджимает он губы. — Обязан все знать.
Он достает из кармана и кидает мне через стол конверт из плотной черной бумаги.
— Что это? — спрашиваю.
— Приглашение на предъявителя. На сегодняшний светский раут в особняк клана. В честь совершеннолетия Наследницы. Ты обязан быть там, причем раньше всех остальных гостей. Чтобы подготовиться. Инструкции получишь на месте.
Я в изумлении таращу на него глаза.