— Что, нравится? — ухмыляется Хозяин, и я не сразу понимаю, что он о барельефе.
Девка на нем заглядывает за угол. Стоит нагнувшись и выпятив свою роскошную задницу, которая занимает почти половину изображения. Видны ямочки на пояснице, напряженные мышцы за слоем сала. Мастеру даже удалось передать шелковистость кожи. Она как живая. Хочется протянуть руку, потрогать, поласкать, потрепать, вцепиться ногтями, зубами.
Черт, надо избавляться от этой поганой тушки, пока она не начала влиять на мое сознание.
— Коверны специализировались на выращивании этой породы, — говорит Хозяин. — Она очень ценилась за нежный, немного сладковатый вкус. Ну и за объем конечно. Коверны даже ежегодный конкурс проводили на самую откормленную и красивую задницу. Победительницу забивали и готовили тут же, сразу после голосования, прямо на сцене. Самое смешное, что эти конкурсы существуют до сих пор. В Бразилии, например. Только сейчас за победу раздают деньги. А в зады вставляют импланты.
Хозяин хрипло рассмеялся.
— Не в моем вкусе, Предпочитаю поменьше и помоложе. — говорю я и иду дальше.
— Тогда тебе надо было к Астерам на работу устраиваться. Это их фермы специализировались на твоем любимом виде мяса. От десяти лет и младше.
Я стараюсь его не слушать.
Выход все ближе. И все ближе к финалу история девушки на барельефах.
Охотников становится больше. Они со всех сторон. Каким-то чудом ей удается найти единственно верный путь к выходу. Она бежит к арке. На лице радость. Когда до спасения остается всего несколько шагов, выход загораживает черная шипастая тень. Брошенный аркан связывает ей ноги. Охотники не спеша приближаются и встают над обездвиженным телом.
Дальше лучше не смотреть, но я не могу оторваться.
Кухня, разделочный стол рядом с открытым очагом. Конечности ей рубят по частям. Толстые бедра топор не берет, и их отпиливают. Вспарывают живот, достают потроха. Срезают с боков и спины мясо, раскладывают по сортам. Зад туго обвязывают и подвешивают в коптильне. Бедра целиком насаживают на вертел и жарят над очагом, поливая ее же растопленным жиром. Рядом на столе отрубленная голова со снятой верхушкой черепа. В открытый мозг воткнута ложка.
Широко распахнутые глаза. Приоткрытые пухлые губы.
Почти детское личико как две капли воды похоже на лицо Аманды.
Она кажется живой.
Я не выдерживаю. Ком в горле вырастает, снизу стремительно поднимается спазм, я бросаюсь к стене и облевываю базальтовые плиты вместе с последним барельефом. Еще и еще. Снова и снова. Пока не начинает выходить желчь.
— Э, приятель, — брезгливо отстраняется Хозяин. — Что это с тобой? Сожрал не свежего ребенка?
Я снова блюю.
И не сразу замечаю, что света становится меньше.
— Бля, — фальцетом вдруг выдает Хозяин. — Вот непруха.
Арку загораживает черная шипастая тень.
Совсем как на барельефе.
Охотник выставляет вперед похожее на копье сверкающее оружие и идет к нам.
Звук тяжелых шагов отражается от базальта и разносится вокруг.
— Кто такие? — слышится низкий голос.
Хозяин отступает.
— Что, не узнаешь старых друзей?
— У меня нет друзей. Тем более старых.
— А так?
Красное марево скрывает тщедушного подростка в школьном пиджаке, поднимается вверх и сгущается в дымную фигуру рогатого чудища с багровой шкурой.
Уродливая морда охотника кривится.
— Бельфегор... Ты настолько туп, чтобы заявится сюда без многотысячной армии? Или думаешь мы все забыли?
— Я думаю, точнее надеюсь, что за последние столетия вы прикупили себе немного мозгов и понимаете, что в мире кое-что изменилось и сейчас мы союзники.
— Я скорее возьму в союзники жопастую девку. Ее хоть потом сожрать можно будет. А от тебя на выходе одно говно.
Охотник щелкает пальцами.
Сверху падает огненная сеть и в считанные мгновения опутывает Хозяина со всех сторон.
— Не дергайся. Знаешь же, что бесполезно, — охотник поворачивает ко мне голову, будто только что замечает. — А это кто с тобой?
— Тоже не узнаешь? Это Фиш. Твой бывший работник.
Шипастый монстр подходит ко мне. Нависает сверху. Он выше меня на пару голов. Зачем-то принюхивается.
— Знаешь, Бельфегор, — поворачивает он голову к Хозяину. — А ты стал еще тупее, чем был раньше. Я думал, это невозможно. Но ты явно идешь на рекорд. Можешь считать звание «Дебил тысячелетия» у тебя в кармане.
— Ты о чем? — хмурится Хозяин.
— Я о том, что это не Фиш. От Фиша тут только оболочка, да и та недавно подделанная.
Я замираю, чувствуя, как душа и все остальное стекает в пятки.
Хозяин смотрит на меня пустыми глазами.