Я хватаю за шиворот непоседливого бандюка и заталкиваю обратно в зиндан.
«Еще раз вылезешь — сотру. В курсе, что это значит?»
«Чай, не баклан тупой, — лыбится он. — Не гони обиду, начальник. Само собой получается. Ведь такая шкура центровая. А ты сидишь, как лох, нихера не делаешь. Железо хоть бы снял».
Он кивает на кандалы.
«Как?» — спрашиваю.
Бандюк презрительно хмыкает и возвращает контроль над руками.
«Учись, паря».
Он заправляет хозяйство обратно в штаны, достает из воротника длинную иголку, склоняется над кандалами и сует ее в замочную скважину. Внутри что-то щелкает, и браслет вместе с цепью отваливается.
Бандюк встает, потирая руки.
«Ну, что, начальник. Покуражимся над тёлочкой?»
Аманда смотрит на меня с ужасом и вжимается в стену.
«Только попробуй», — говорю я и сбрасываю его обратно в зиндан.
Подхожу к Аманде. Та скулит и пытается отодвинутся.
— Я буду кричать, — шепчет она.
Проклятье. Вся эта ситуация дико возбуждает. Роскошное доступное тело, страх в ее глазах, ошейник с цепью. Даже не поймешь, где мое желание, а где похоть этого сибирского урода. По факту мы оба хотим ее завалить.
— Расслабься, — говорю ей. — Я помню, что ты готова дать кому угодно, но только не мне.
Ее глаза еще больше расширяются от удивления.
— Прайд?!
— Он самый. Извини за непотребство. Предыдущий владелец иногда прорывается к управлению. Если заметишь в моем поведении что-нибудь странное, просто скажи.
Я наклоняю ее голову, убираю с шеи волосы (такие мягкие, шелковистые, хочется намотать на кулак, заставить открыть рот, шире, еще шире, чтобы влез целиком). Сую иголку в замок ошейника, нащупываю выступающие части. Я вроде все запомнил, но все равно вожусь долго. Наконец, ошейник отваливается.
«Бля, — слышится из зиндана. — Начальник! Ты глиномес что ли? Пусть хоть за щеку возьмет, если ее мохнатый сейф тебя не интересует».
Я стараюсь не обращать внимание, но это трудно сделать. Пухлые губы Аманды в считанных сантиметрах от внушительного бугра на моих штанах.
— Где остальные? — спрашиваю.
— В клетке на площади. Там Кармина, Бетти и профессор.
— Профессор тоже там? Прекрасно. Он мне как раз и нужен.
— Да ничего прекрасного. Уроды какой-то ритуал готовят. Если ничего не придумаем...
— Придумаем.
Я помогаю ей встать, но у нее подкашиваются ноги, и я едва успеваю ее подхватить и прижать к себе.
«Ух, буфера-то какие» — подает голос бандюк.
Упругие налитые груди с торчащими сосками прижимаются к моей арестантской робе.
— Идти можешь? — спрашиваю я шепотом и запускаю нос в ее волосы.
Аманда вдруг всхлипывает и обвивает меня руками.
— Черт... Яр... Вытащи меня отсюда. Я для них животное. Домашний скот. Корова. Они хотят... — она сглатывает и замолкает.
— Вытащу, малышка, — обещаю я, чувствуя, как ее обнаженный лобок прижимается к моему окаменевшему паху.
Это окончательно сносит крышу.
Мои руки с силой сжимают ее шелковистые пышные ягодицы, подхватывают под бедра и вскидывают вверх.
Огромные глаза прямо передо мной. В них плещется страх и что-то еще (Похоть? Холод? Ожидание?). Я не хочу разбираться.
Краем ума я отмечаю, что бандюк снова вырвался из зиндана, стоит рядом и пускает слюни. И еще я понимаю, что в штанах больше ничего не жмет. Этот бритоголовый сиделец все-таки умудрился выпустить своего толстого и кривого дружка на волю.
— Что ты делаешь? — шепчет Аманда и вяло сопротивляется. Словно девственница, с которой уже сняли трусы и раздвинули ноги, и в которую уже почти вошли, но она все равно упирается кулачками и слабо отталкивает, потому как страшно, да и воспитание не позволяет сразу отдаться.
Я направляю пальцем торчащий вверх ствол и медленно опускаю на него нежное податливое тело. Набухшая головка с трудом втискивается в обволакивающее влажное тепло. Тяжелый пухлый зад елозит в моих руках, пытаясь отстраниться, но в результате только глубже насаживает вагину. Аманда охает и тогда я в три толчка делаю то, что хотел сделать все последние несколько дней.
— О, да, детка, — хрипит бандюк. — Манда ты моя тугая.
Аманда тихо пищит, с каждым толчком распахивая глаза все шире. Ей больно. К такой толщине она явно не привыкла. Ее мягкие сочные ляжки судорожно сжимают мне бока, делая влагалище еще теснее.
Я вдавливаю ее спиной в стену, удобнее перехватываю под ягодицы, максимально раздвигаю локтями бедра. И начинаю грубо драть, каждый раз вгоняя толстенную елду до упора, не взирая на крики и слезы, все быстрее и быстрее.
***
К ритуалу все готово.