— Простите, ваше благородие, я не знал, что такое возможно… — растерялся Владимир Фёдорович.
— Возможно. Но я говорю вам об этом не просто так. У меня есть особый дар. И я могу помочь тем, кто сейчас умирает. Вам не придётся отрезать им руки и ноги, если пустите меня прямо сейчас.
Я смутил врача.
— Мне нужно посоветоваться с целителем. Моих полномочий не хватит, чтобы принять такое решение, — задумчиво ответил он.
В больнице работали как обычные врачи, так и целители. Одаренных лекарей было в империи не настолько много, чтобы заполнить ими все больницы.
— Тогда поторопитесь. Вы сами сказали, что у них осталось не больше часа, а начну я со своего отца, — кивнул я.
Владимир Фёдорович бросился к стойке регистрации. Набрал на стационарном телефоне чей-то номер. Велел не начинать операцию. Затем бросил трубку и сообщил, по всей видимости, главному целителю в этой клинике:
— Арсений Павлович, здесь барон Демьянов говорит, что может убрать демонические метки. Просит разрешения пустить его к отцу и остальным… Да, хорошо.
Он резко положил трубку и обернулся ко мне:
— Александр Олегович, пойдёмте.
Мы вошли в лифт, где врач снял свой халат и протянул мне:
— Наденьте, иначе в операционную не пустят.
— А вы? — поинтересовался я.
— У меня есть запасной. Я велю его принести, но мы не должны терять время из-за такой мелочи, как правила больницы.
Логично. Я кивнул и накинул на себя белый халат.
Вышли мы на пятом этаже, и в глаза ударил яркий свет. Всё вокруг было уж слишком белым и говорило о чистоте и стерильности.
— Нам в третью операционную. Я велел пока не начинать, — пояснил врач.
Когда мы вошли в помещение перед операционной, на нас хотели напялить ещё и хирургические костюмы, медсёстры были настроены решительно, но Владимир Фёдорович быстро сказал волшебную фразу: «Под мою ответственность», и мы прошли внутрь.
В самой операционной был только врач-анестезиолог, но и его попросили выйти.
Отец выглядел бледно. Он был без сознания, и судя по тому, что к лицу его была приставлена маска — его уже ввели в наркоз, но тем лучше. Руку его подготовили к ампутации… а прямо на бицепсе виднелась красная печать со зловещим ликом демона, поставившего его.
— Оставьте нас наедине. Это важно, — попросил я Владимира Фёдоровича, смотря в его глаза.
— Хорошо. Но ничего из оборудования не трогайте, — ответил врач.
Он сильно рисковал, оставляя меня здесь одного. Уж не думал, что такие люди остались… Владимир Фёдорович поверил мне. И сейчас он рисковал своей работой. Почему? Он делал это ради людей. И еще не разочаровался в них до такой степени, чтобы скептически воспринимать каждого встречного.
Всё дело в надежде. Пару минут назад он считал, что ему доставили обречённых на смерть… а потом пришёл я и сказал, что всё можно исправить без отрезания частей тела.
— Говори, что делать, — сказал я Легиону, и мои пальцы вытянулись, приобретая демонические очертания.
— Прижги её моей магией. Так, чтобы ни следа красноты не осталось.
Я шумно выдохнул и приготовился… Будь на его месте кто-то другой, сделал бы без лишних раздумий. Но сейчас мне предстояло выжечь печать на теле своего отца. Благо боли он не почувствует. И это обнадеживает.
Пора.
Я приложил руку к печати демона, и операционную заполнил запах жжёной плоти. Синий огонь въедался в кожу, но так казалось лишь на первый взгляд. Большая часть энергии была направлена именно на метку, и постепенно она выжигалась.
— Готово, — произнёс демон, и я одёрнул руку.
Прибор, показывающий частоту сердцебиений, выводил учащенный ритм. Я снял маску с лица отца. На свой страх и риск, поскольку меня не просили этого делать.
Ему бы ещё долго быть под наркозом, но, видимо, из-за воздействия магии сон сработал неправильно, и пациент начал стремительно просыпаться.
Отец тотчас раскрыл глаза и взглянул на меня.
— Саша? — прошептал он.
— Да… Я здесь, теперь всё будет хорошо, — слегка улыбнулся я, смотря на своего родителя.
Это была победа! Я смог спасти дорогого мне человека, не опустить руки. И это чувство… Оно дорогого стоило.
— Метка… — захрипел отец.
— Её больше нет. Ты будешь жить, слышишь?
— Да, — ответил он, и глаза его снова закрылись.
Я вышел из операционной и заметил, что рядом с Владимиром Фёдоровичем стоит второй мужчина в белом халате, на котором была вышита зелёная печать лекаря.