Закрыв дверь, я повернулся к гостю:
— Тимур Алексеевич, пойдёмте за мной.
Архонт выглядел встревоженным и мрачным. Таким я его никогда не видел. Обычно он создавал впечатление сильного и уверенного человека, но сегодня всё было иначе — он выглядел разбитым, и несложно было догадаться почему. Рюкзак был весь в крови.
— Вот здесь, — указал я, когда мы подошли к кладовке. — Вы уверены, что хотите её увидеть? — спросил я, понимая, что от вида мёртвой девочки ему будет только больнее.
— Уверен, — ответил он, и руки, держащие рюкзак, задрожали.
Я открыл дверь. Сперва показалось, что чулан пуст. Кроме горы хлама, вёдер и тряпок, там ничего не было.
— Где… где она? — пробормотал Тимур Алексеевич.
— Она здесь. Попросите её показаться.
Тимур Алексеевич опустился на колени. Долгую минуту он вглядывался в пустоту, прежде чем произнести:
— Ульяна, это я, дедушка. Пожалуйста, я очень хочу тебя увидеть.
Сперва это не подействовало. Тогда Архонт продолжил:
— Пожалуйста, я хочу последний раз посмотреть на свою любимую внучку. На ту, кто была так дорога мне все эти годы. На ту, кого я так и не смог сберечь, — его голос дрогнул. — Святые, прости меня за это… Прости.
По щекам Архонта потекли слёзы. Он был искренним в своих сожалениях. Судя по этой речи, он испытывал немалую вину за произошедшее с Ульяной. И наверняка считал, что сам недосмотрел, и именно поэтому всё привело к печальным последствиям.
Нужно было усилить охрану, сдать сына в психбольницу, сделать хоть что-нибудь, но предотвратить печальную трагедию, когда отец убивает собственную дочь. Причём даже не понимая, зачем… Она могла сказать что-то резкое, могла сделать то, что ему не нравилось: начать шуметь, отвлекать от дел — всё, что делают дети, и что так раздражает взрослых.
— Ульяна, — тихо повторил Тимур Алексеевич.
В кладовке показалось едва заметное свечение. Оно становилось ярче и ярче, пока не появился силуэт девочки, прижимающей к себе плюшевого медведя. Она встала на ноги и стеклянными глазами посмотрела на своего деда. Затем подошла и протянула руку. Коснулась его груди, а он попытался прижать маленькую ладонь к себе, но не смог.
Девочка была нематериальной. Она тоже не чувствовала, но понимала, что говорит своими жестами. Она погладила ладонью пушистую бороду своего деда, хотя тот не мог этого почувствовать, но увиденное его трогало.
А затем Ульяна сделала всего один жест, который на языке глухонемых означал «прощаю».
— Спасибо, — слегка улыбнулся он, но столько боли и отчаяния было в этой улыбке.
Затем он потянулся к рюкзаку, открыл его перед девочкой, и показались чьи-то окровавленные волосы. Он достал из рюкзака голову собственного сына, и девочка улыбнулась.
Её боль и страдания закончились ровно в этот момент. Силуэт начал терять свою яркость, становиться всё бледнее и бледнее, пока и вовсе не растворился в темноте маленькой кладовки.
— Она ушла, — сказал я через пару минут. — Я больше не чувствую здесь чужого присутствия. Ульяна наконец отправилась на тот свет, где ей и место.
Архонт тяжело выдохнул, распрямил плечи и поднялся. Я же наклонился и поднял голову. Посмотрел в остекленевшие глаза и произнёс:
— А хорошая подделка, дорогая.
— Да, — ответил архонт, но уже ни капли сострадания на его лице не было.
Я не сомневался, что в тот момент его чувства были искренними, но сейчас, когда всё закончилось, он взял себя в руки, и теперь я видел перед собой именно того человека, которого знал.
— Как вы поняли, что она не настоящая? — обернулся ко мне архонт.
— С рюкзака капала кровь, но паркет она не испачкала, — чуть улыбнулся я и вернул голову в рюкзак, закрыл его и отдал Тимуру Алексеевичу. — Заберите, пока её никто не увидел.
— Да, конечно, простите за этот спектакль. Это было для неё.
— Понимаю, она должна была всё это увидеть, — кивнул я.
— Теперь позвольте, мне надо идти.
— Подождите, — сказал я, когда архонт уже обернулся в направлении к входной двери.
У меня осталось ещё одно незаконченное дело.
— Что, Александр Олегович? Думаю, проблема уже решена.
Вид у Тимура Алексеевича стал такой, будто он хочет со всех ног сбежать из этого дома. Чтобы оказаться подальше от воспоминаний об Ульяне…
— Да, вы правы, решена, — кивнул я. — Но мне просто интересно, что теперь будет с вашим сыном? Насколько мне известно, у него есть и два других сына, причём все они от разных женщин. Как правило, от служанок, которые ложились под него ради каких-то своих целей.