— Чувствую. Это твоя энергия. Но… почему она так схожа? — недоумевал я.
Магия Легиона не казалась чем-то инородным или чужим. Наоборот. Словно я получил усиление того, что уже имел.
— Потому что обычно вы используете против нас наше же оружие, — хмыкнул Легион. — И нет в этой магии ничего священного.
С каждым подобным откровением мой привычный мир рушился, разлетался на мелкие куски. А если ещё брат очнётся…
Пламя спалило рубашку брата и матрас, заставило начать плавиться металл, из которого была сделана кровать. Спина Бориса коснулась раскрасневшихся пружин, но я, сжимая челюсти, продолжал стоять. Нельзя вмешиваться в ритуал, что бы ни случилось. Это юным экзорцистам объясняют ещё на первых занятиях.
Синие огоньки поползли по бледной коже, не оставляя на ней следов. Они подкрались к груди и остановились в области, где находилось сердце брата. А затем… впитались в его тело.
Я выдохнул. Потом ещё раз…
Произошедшее значило, что брат уже не умрёт. Если бы огня было слишком много, он бы попросту спалил и тело, и душу человека.
Вдох, выдох… В ноздри ударил запах гари.
Брат издал протяжный стон и изогнулся дугой, а из его рта вырвалось нечто чёрное и страшное. Облако тьмы приняло форму рогатого демона и раскрыло пасть рядом со мной, но не смогло выбраться за пределы печати.
— Изыди, — процедил я, и пламя на свечах разгорелось.
Оно ярким вихрем завертелось вокруг демона и втянуло его в печать. А я упал на колени, не в силах ни отдышаться, ни поверить в произошедшее. Только что прародитель демонов помог мне изгнать своего собрата.
— Я это делаю чисто из собственной выгоды, — проворчал он у меня в голове.
— Всё равно спасибо, — шёпотом ответил я, приходя в себя.
— Поднимайся. Сильные не стоят на коленях.
— А что они делают? — мысленно спросил я, смотря в пол.
— Сами вершат свою судьбу. И ты, мой отнюдь не друг, оказался в полной заднице. Пора бы нам из неё выбираться.
Вместо ответа я поднялся на ноги и взглянул на брата, нервно озирающегося по сторонам. Больше он не кричал и не дёргался. Борис попросту не понимал, что происходит и как он вообще оказался в этой задрипанной палате.
А я дал себе обещание… больше никогда я не буду слабым.
— Святые, у вас получилось, — отойдя от шока, произнёс Савелий Викторович.
— Да, теперь можете отвязать брата, — обернулся я к врачу.
Сперва он колебался, но столкнувшись со мной взглядом — передумал.
Раньше я не умел производить подобного впечатления на людей и не удивлюсь, если и тут Легион постарался.
Подошедший санитар отвязал брата от кровати, ведь магическая привязь не сгорела. Тот поднял руки, осматривая их. Губы Бориса растрескались до крови, и я попросил принести ему воды и позвать нормального лекаря, а не психиатра.
Мне повезло, в семь утра целитель пришёл на работу и залечил свежие ожоги брата, после чего санитары помогли мне сопроводить его в другую палату, с лучшими условиями. Раз уж выяснилось, что пациент на самом деле Борис Демьянов, мне в этой просьбе не спешили отказывать.
Я бы сказал, что отношение изменилось кардинально. Оно и понятно, после смерти отца именно от меня и Бориса будет зависеть, какое финансирование будет у этой больницы. Это не было обязанностью дворян, но отец часто жертвовал деньги подобным учреждениям, поскольку государственного бюджета на них всегда не хватало.
Всё это время брат молчал и заговорил только тогда, когда мы остались наедине.
— Саш, это правда ты? — первое, что он спросил.
— Да, — кивнул я.
— Но я видел, как ты умер, — он смотрел на меня осознанно.
А голос его сильно изменился. Стал хриплым, поскольку брат не раз надрывал голосовые связки.
— Эта тварь вырвала сердце из твоей груди, — продолжил Борис.
Но я не видел в его взгляде недоверия, одно лишь удивление и мимолётную радость, в которую ему так сложно было поверить.
— Это была иллюзия, мне не вырывали сердца, — соврал я, и уголки моего рта дрогнули. — Меня похоронили живым.
Было невероятно сложно держать себя в руках. Как бы мне ни хотелось рассказать, что я сам одержим, что со спасением Бориса мне помог сам прародитель демонов, я не стал этого делать. В такое не просто сложно — практически невозможно поверить человеку, находящемуся в своём уме.
— Иллюзия, — повторил он так, словно пытался поверить в сказанное.
— Да.
— Спроси, что он помнит, — раздалось в голове.
Но я не спешил с тяжёлыми вопросами.
— Раньше мы не ладили, — продолжил Борис и потянулся к стакану с водой, что санитары оставили на тумбочке. — Но я правда рад, что ты жив. Ты не представляешь, как я благодарен…