-- Я пишу уже несколько лет, -- продолжал он, не замечая, как постепенно его голос начинал звучать увереннее и твёрже. -- по два, бывает три, рассказа в день. Стараюсь и учусь делать лучше, но... ничего не получается...
-- Ты хочешь научиться лучше писать? -- вклинился в рассказ демон, стоило человеку только запнуться.
-- Нет. Это и так уже получается... мне нужна известность, как писателя!
-- Любопытно... -- протянул демон. -- Ты, в самом деле, считаешь, что известность тебе что-то даст?
-- Да! -- воскликнул Сева. Он впервые изливал свои чувства. Мысли ещё путались и сбивались, но он рассказывал о том, что времена теперь не те, что много конкурентов, "бесталанных писак" пруд пруди, а "настоящих писателей" попросту не замечают из-за этих "подельщиков". Он выворачивал себя, изливая все свои мысли о неправильности нынешней литературы, и что, если его, Севу, заметят, то уж тогда-то начнётся... тогда он всем покажет, "кто есть батько, и кто тут "настоящий" писатель".
Демон слушал с явным безразличием. По временам он подносил к лицу часы. Стрелка из белого, с тёмными отливами, металла, неуклонно бежала. В какой-то момент демон прервал рассказ мужчины и, сказав: "Время" -- постучал пальцем по хрустальному покрытию, защищавшему стрелки часов.
-- Да... да... Я хочу, чтобы меня заметили, я хочу публиковаться и обрастать всё новой и новой публикой, я хочу зарабатывать этим творчеством!
-- Я тебя понял... -- сказал демон, но, замолчав, выждав паузу, задал вопрос человеку, которым не мало ошарашил последнего. -- Почему ты бросил работу.
-- Э-э-эм. -- протянул Сева, собираясь с мыслями. Но, прикинув, что, если демон знает о том, что ему не было сказано, то можно не таясь признаться. Всё равно "шило в мешке не утаишь":
-- Слишком... конфликтный коллектив. И... с начальством, и с "коллегами" не сошлись.
-- Травили, значит. -- хмыкнув, подытожил демон. -- И ты, тот, кого травили, желая спастись от незавидного будущего, ищешь спасание у того, кого принято презирать и ненавидеть. Я нигде не ошибся?
Сева молчал.
-- Ты, правда, думаешь, что известность тебя спасёт?
Голос демона звучал спокойно, но Сева, полуосознанно почувствовав угрозу своей мечте, избавиться от нищеты и лишений, тут же вскричал с нескрываемой досадой:
-- Да... я уверен!
-- Что же... хорошо. Я могу исполнить твоё желание, но...
-- Но? -- с неприятным предчувствием, ожидая, что демон всё же откажется от исполнения желания, переспросил Сева.
-- Нужно решить с обратным товаром сделки. Знаешь ли, я помогаю не просто так.
-- И что тебе нужно? Душа?
-- Нет. Твоя душа мне без надобности.
-- Тогда что?
Демон сидел, не совершая ни одного движения. Но, когда он поднял голову и посмотрел на потолок, Сева занервничал. Спустя томительную минуту, демон, по-видимому, решив, опустил голову и встретился глазами с человеком:
-- Есть кое-что. Я сломаю один механизм твоего тела.
-- Да?... какой же? -- и если прежде Сева морально креп, то, когда наставал момент оплаты сделки, он явно терял всякое желание продолжать разговор.
-- Я, безболезненно, сделаю тебя импотентом.
"Зачем ему это? -- пронеслось у Севы в голове. Но сам он рассуждал, нужно ли ему то, что запросил демон. Алчное стремление стать известным и популярным съедало изнутри, и, в какие-то пару минут, отрицая человеческое естество, он сказал сам себе. -- А зачем мне дети? Мир и без того перенаселён. Парой мелких больше, парой меньше... что с этого будет плохого?"
И мысли, строившиеся одна за другой, как звенья цепи, стали опоясывать его. Он, совсем разгоревшись от сознания близкого свершения, решился, что стоит заключить сделку с демоном. Ничего не потеряет ни он, ни мир, если Сева останется бездетным, а вот если мир не узнает его творчество... его гениальность!..
-- Я согласен. -- твёрдо ответил Сева.
-- Хорошо, -- сказал демон, протягивая руку. -- Контракт?
-- Контракт, -- смекнув к чему это, ответил человек и пожал мускулистую руку демона.
***
И демон, и его инфернальное кресло исчезли в одно мгновение. Но Сева этого не видел. Как в момент призыва, в глазах померкло, и раздался приглушённый хлопок. После, когда Сева открыл глаза, свечи уже погасли, а в комнатке он остался совершенно один. Разве что запахи жжёных трав и горения восковых свечей, не покинули его жилья.
Писатель, первым делом включив свет, сходил и отмыл лицо от сухой корки. Следом проветрил, расшторив окно и, нажав кнопку включения компьютера, на несколько минут позабыл обо всё, стоя у окна и глядя на ущербную луну.