Для того чтобы победить страх - нужно идти на него, до тех пор, пока он не отступит. И я пошёл. Я спустился в это подземелье не для сражения. Я пришёл поговорить с ним. Понять кто прячется в этой кромешной непроглядной тьме, увидеть того, чьи глаза я вижу каждый раз, когда смотрюсь в зеркало. Было ли мне страшно? Да, конечно. Но я твёрдо решил идти до конца, чем бы ни закончился этот поход. Через мгновенье мы встретились. Изуродованное тело не находило ни одного живого места, грубо зарубцевавшиеся шрамы пролегали буквально на каждом сантиметре, где некогда была чистая плоть, а пристальный взгляд ледяных синих глаз, редко отдавался изумрудным блеском, словно пробегающая искра все ещё теплящейся надежды на жизнь. Вот мы и встретились.
Мы подружились, я начал понимать, как нам жить вместе и как существовать в этом мире, не причиняя никому вреда. Он все так же периодически выходил на охоту, но уже не для кары, а для продолжения существования. Он не съедал, он просто кушал и уходил спать, прячась за спиной и все так же ехидно сверкая своим зелёно-голубым блеском в зеркалах. Смотря в лицо своим демонам, мы перестаём их бояться. Ты можешь с ними шутить, ты можешь с ними заигрывать, они могут тебе улыбаться и даже вместе с тобой веселиться. Но ты не должен забывать, что при всей этой дружественной атмосфере они не перестают быть Демонами, и по прежнему могут тебя съесть. Время шло, мы крепли, мы росли, союз с Демоном почти достиг силы G-20, как в нашу жизнь пришла она. И все полетело к черту. Все старания по сдерживанию сидящего за спиной голубоглазого уродца с зелёным теснением в глазах, были тщетны. Он был неудержим. Он нашёл новую жертву, и сметал прочь все на своём пути, в том числе и меня. Он был голоден. Он жаждал крови и плоти, пил и пил... Пил и пил и не мог насытиться и остановиться. Но он был слеп. Эта знойная кокетка держала Демона на таком коротком поводке, и так умело, что тот даже не заметил как ему просто давали желаемое. Именно давали, а не он брал. А когда ей это действо наскучило, она посмотрела ему в лицо, расстегнула ошейник и просто ушла. А он почувствовал в ней что то сакральное.
Демон унялся в своей тоске, оставаясь наедине со вкусом той, что впервые в жизни смогла его отшвырнуть, словно собачонку, каждый вечер смакуя эту сладкую жидкость во рту, прокручивая мгновения, а я просто стал творить, усыпляя его бдительность мелодией идущей из моего нутра. Но он не спал. Он раскурочил свое подземелье до неузнаваемости, и проделал огромную работу над собой. Ведь она, та которую он так жадно поедал единственная кто не испугался его, кто не убежал, не оттолкнул и не указал на его безобразность. Он помнил запах её рук. И они успокаивали его. Они, а не мои песни, как я тогда предполагал.
Однажды ночью, я почувствовал как он подал признаки жизни. "Тебя не было 4 года, какого лешего ты вдруг решил встрепенуться?" Он буркнул в ответ что-то несуразное. На следующую ночь картина повторилась. А ещё через ночь, он сказал мне: "Она здесь. Я чувствую её запах. Я помню запах её рук, она точно здесь" и он уставился на стену. Не обнаружив ничего подозрительного, я продолжил насвистывать свою мелодию, а Демон не прекращал пристально смотреть на стену и твердить без устали: "Она здесь. Я её чувствую, она точно здесь". И он снова взял контроль в свои лапы. Я был бессилен. Он принёс целую палитру красок и дождавшись наступления ночи начал рисовать её силуэт на стене.