— Я не была суккубом!
— Ты была подстилкой монстров.
— И я снова ею стану, — огрызнулась она. — Хорошо хоть я не помню этого. Если повезёт, я забуду всё о тебе.
— Нет, не забудешь, — сказал он. — Никогда. — И он направился к ней.
Я НЕ СДВИНУЛАСЬ С МЕСТА. Возможно, он хотел, чтобы я побежала, боялась, но я знала, что бояться нечего. Он не причинит мне боли, не преднамеренно. Я согласилась на это, и мои мотивы не были полностью благородными. Я хотела узнать был ли секс с ним таким же разрушительным опытом, каким он был раньше, до того как он предал меня. Я хотела понять, смогу ли я на этот раз устоять перед ним. Я хотела понять, была ли я слабым, немощным созданием, как опасалась. Я хотела… я хотела его.
Он не притянул меня в свои объятия, как я ожидала. Я приготовилась быть чопорной и неприступной, но он не предпринял никаких попыток прикоснуться ко мне. Но просто остановился передо мной, слишком высокий. Он нависал надо мной в своей тёмной одежде, в то время как на мне была мягкая белая пижама, которую принесла мне Элли. Это показалось символичным.
Он протянул руку и расстегнул первую пуговицу на моём свободном белом жакете, его прикосновение было таким лёгким, что я его не почувствовала, только ощутила как пуговица поддалась его пальцам. Он перешёл на вторую пуговицу, снова проворное движение, и прохладный воздух затанцевал на моей коже.
Я сглотнула. Моё сердце бешено колотилось, и я попыталась вспомнить трюки, которым научилась, способы замедлить своё сердцебиение и дыхание, способы успокоить моё тело. Я попыталась представить холодный зеркальный бассейн. Ещё одна пуговица поддалась. Представила, как лежу на зелёном поле и наблюдаю за облаками, бегущими друг за другом, а птицы шумно поют. Ещё одна пуговица, и я засомневаться, что их осталось много. Я не буду смотреть вниз — от этого станет ещё хуже. Я закрыла глаза, мурлыкая в своём разуме, напевая какую-то бессмысленную песню, чтобы избавиться от ощущения прохладного воздуха на внезапно запылавшей жаром коже. Он добрался до последней пуговицы, и я едва сдержалась, чтобы не отпрыгнуть от него.
Я не могла ничего придумать, чем бы себя отвлечь, когда он скинул жакет с моих плеч, позволив ему соскользнуть по моим рукам на пол. Теперь я стояла перед ним в свободной майке, завязывающихся на шнуровку брюках, и больше ничего. Похоже, Падшие не особо верили в нижнее белье, и мне пришлось настоять, что под жакетом я буду носить майку, невзирая на аргументы Элли. Он продолжительное время оценивал меня, слегка наклонив голову. Его пристальный взгляд из-под полуприкрытых отяжелевших век поглотил меня.
— Попробуй сосчитать до сотни на латыни, — учтиво предложил он, потянувшись к краю моей майки. — Это может сработать.
Я злобно посмотрела на него. Я забыла, что он временами мог читать мои мысли.
— Ты же знаешь, как это раздражает? — Сказала я, пытаясь взвинтить изрядно накопленную злость.
— Мне плевать. — И прежде чем я осознала, что он делает, он сорвал с меня майку и бросил её на пол, оставив меня наполовину обнажённой.
Ладно, он уже видел меня голой. Мои соски инстинктивно напряглись от тепла комнаты, от воспоминания его прикосновений к ним, его рта на них, как он посасывал, и я…
Я не возбужусь. «Холодная вода», — подумала я, мысленно позволяя ей омыть мою разгорячённую кожу. Он не коснулся моей груди, когда я ожидала этого от него, когда приготовила себя к этому, и каким-то образом это ещё больше возбудило меня. От предвкушения кровь приливала туда, где она должна была быть. «Кровь», — напомнила я, стараясь потушить жар во мне. По какой-то причине это лишь ещё больше разгорячило меня.
Следом он развяжет шнурок, и брюки соскользнут на пол, и я буду полностью обнажена, и я ни черта с этим не смогу поделать. Если только не откажусь от своего решения. Я ждала, нетерпеливо.
Но он этого не сделал. Вместо этого он поднял меня, и от его прикосновения я застыла, вспомнив, как его руки поддерживали меня у деревянной двери, вспомнив его силу, вспомнив его предательство. Желая расплакаться, когда невзирая на отсутствие моего демонического колпака, я всё равно не смогла пустить слезу, только сухое мучительное рыдание, когда никого не было поблизости.
Не будет никаких слёз перед Азазелем. Он отнёс меня в спальню, хотя я была жёсткой как бревно, и усадил меня на огромную кровать. Секундой позже он присоединился ко мне, встав на колени рядом со мной.
— Хм, не думаешь, что нам следует откинуть покрывало? — нервозно спросила я.
— Зачем? Думаешь, мы его перепачкаем?
«Сволочь», — подумала я, свирепо взглянув на него.