Ночь, Касабланка
Оставляя следы на мокром песке, она шла вперёд, не заботясь о том, что волны, набегающие на берег, впитываются в подол её сарафана, заставляя его липнуть к ногам.
- Чёртов демон. Чёртов искуситель. Ненавижу! - слова, слетающие в душный воздух марокканской ночи, слышала лишь тьма и все миры Священного круга.
- Ненавижу...
Закусив губу, Марго чертыхнулась, обхватила себя руками и зашагала дальше, кляня себя последними словами.
Себя.
Не его.
Ненавидела Сармата, а ругала себя.
Плеск волн доносился до неё словно издалека. Он не относился ни к её миру, ни к тому, что она хотела услышать. Звук его шагов. Она знала, что шаги будут бесшумными, но хотела услышать этот единственный звук.
За час до этого.
Тонкие пальцы смыкаются на ножке хрустального бокала, угрожая переломить её пополам. Даже не демонические женщины обладают недюжинной силой, не свойственной людям. Когда ревнуют. А Марго ревнует. Безумно, неистово, до дрожи по всему телу. От понимания, что сама затеяла эту игру. Она стала другой. Порой казалась себе маленькой дьяволицей, желающей познать, где та самая грань, переступать которую не стоит. Сгорала в этом адском пламени, превращаясь в пепел. И тянула его с собой.
Его.
С собой.
Так будет всегда.
Тонкие пальцы смыкаются на хрустале бокала. Прищур тёмных, с зеленью глаз останавливается на широкой постели. На ней распятая под мужчиной женщина. Алые ноготки проходятся по спине, оставляя на них следы. С губ срывается тихий стон. На шее бьётся тонкая жилка. Когда Сармат опускается поцелуями ниже, оставляя на коже влажный след, Марго видит это биение пульса, желая только одного - оборвать хрупкую жизнь незнакомки. Наблюдать за тем, как безупречный атлас кожи окрашивается в алые цвета.
Ему ведь это понравится, правда?
Тебе же это понравится, признайся. Как нравится ласкать эту чужую женщину, выпивая её дыхание и чувствовать обжигающее касание взгляда зелёных глаз. Пожалуй, слишком ощутимое, чтобы ты мог его игнорировать. На сколько минут или часов хватит тебя ещё? И насколько хватит выдержки мне? Видеть, как ты берёшь другую, только потому что я захотела попробовать переступить невидимую грань. Это правильно? Ты этого желаешь?
Привкус спиртного обжигает язык и нёбо. Слишком неправильный, резкий. И неощутимый. На губах - капелька крови, от того, что прикусила их, желая отрезвиться болью.
Ты этого хочешь? Знать, что я не выдержу? Если не сейчас, так в следующее мгновение.
Хочу ли этого я?
Наверное. Раз желание переступать эфемерную грань принадлежит мне.
Грани нет. Переступать нечего. Я всего лишь резко отставлю бокал на столик, расплескав добрую половину содержимого. И выбегу из номера, оставляя тебя там.
За гранью.
За гранью ли?
Берег океана
Разворачивается слишком поспешно, всё также обнимая себя руками. Внутри торжество. Сродни тому, которое испытывает ведьма, знающая, что её колдовство возымело действие. Внутри горечь, стереть которую может только он. Только он. Что стоит сейчас напротив, заложив руки в карманы джинсов.
Ты ещё помнишь ощущение боли от острых ноготков той, другой? Сравнимо ли оно с тем, что чувствую сейчас я? Вряд ли. Если познаешь каждый оттенок того, что я ощущаю, та саднящая боль покажется тебе сладкой лаской.
- Я тебя ненавижу, слышишь?
- Слышу.
- И знаешь это?
- Знаю.
Прекрасно. Он это знает. Тем лучше. Что будет, если сейчас развернуться и попытаться сбежать? Обхватит ли он её руку ладонью, разворачивая лицом к себе? Вот как сейчас?
- Ты же сама этого хотела! - тихим выдохом, в котором так много: непонимание, растерянность, злость.
- Хотела знать, захочешь ли ты кого-то, кроме меня.
- Я не захотел.
- По-твоему, я слепая?
- Тебе нравятся такие игры, Марго?
- А тебе?
- Я первый спросил.
- Мне вообще нравятся игры.
- Но не такие, когда играют с тобой, а не ты.
- Возможно.