Дверь отворилась молниеносно, заставив двоих замереть.
— Мать твою налево, Абигор! — в комнату залетел высокий парень, шумно топая ногами. Он с грохотом захлопнул дверь. Взаправду имел вид рассерженного быка, который в любой момент готов был кинуться на кого-угодно, неважно, кто стоял бы перед ним — смел бы любого. Ярость огнем пылала в его взгляде. Лисьи серые глаза, обрамленные черными ресницами, казались сейчас до того ядовитыми, что демон поморщился, увидев этот взгляд и коротко выдохнул. Все его лицо сочилось пламенем, смуглая кожа горела, длинный слегка округлый нос шумно вдыхал воздух, широкие густые темные брови взметнулись вверх, тяжелый голос вот-вот мог сорваться. — Что ты, смрадоносец никчемный, наделал?! — он чуть ли не подлетел к рыжеволосому и схватил его за воротник пиджака.
— Убери свои руки, Левиафан, не зли меня, — угрожающе процедил, не отрывая взгляда голубых глаз от разъяренного гостя, который дышал настолько часто, что опалял его горячим дыханием.
Тот убрал руки, но все так же злостно и осуждающе смотрел на парня, вздернув волевой подбородок с четко очерченными линиями скул.
— Что же тебя так разозлило?
Этот вопрос только добавил жару в огонь! Вошедший гаркнул со всей силы и скинул со стола шахматную доску — фигуры с грохотом повалились на пол. Лишь только Эйнлейн нахмурился и чуть ли не ойкнул от происходившего. Ему не нравилось такое обращение к предметам, слишком жаль так относиться к домашним вещам, служащим тебе "верой и правдой". Каждый раз, когда разбивались вазы или тарелки, он будто бы чувствовал их удары на себе и хмурился. Домашние вещи слишком ценны для такого поведения.
— Ты, мракобес рыжий, какого Люцифера пошел к моему легиону? Хватит смуту разводить, хвостатой наглости кусок!
— О-хо-хо, — усмехнулся Абигор, закидывая ногу на ногу и удобнее устраиваясь в кресле, будто слова Левиафана его даже ободрили, а не задели. — Кто сказал, что мне нельзя? — чтобы придать виду эффектности, даже театрально похлопал ресницами и чуть вскинул рыжие брови. — Или ты уже забыл уговор? Мне нужно было несколько воинов по личным причинам. Что ж ты вечно злишься, Каин недоделанный?
— Завали ротяку, — буркнул, пройдя рядом с золотоволосым юношей, уселся в свободное кресло, скрещивая руки на груди и вновь гордо вздергивая подбородок. — Ты знаешь, что поплатишься за это. Я задрался уже так жить, — последнюю фразу он уже выдал более спокойно, не крича, но она все равно была смешана с ярким раздражением.
— Эйн, будь добр, пошли за служанкой, пусть подаст князю его любимый чай, — ехидство царило на лице Абигора, хоть он и пытался казаться равнодушным. Его голубые глаза прямо-таки заплыли чувством самодовольства и превосходства, вызывая ярость гостя. Вся его сущность дрожала от восторга, который загорелся из-за такого яростного поведения в ответ на одно лишь его действие. Нет, все же ему о-очень нравилось происходящее.
Не успел юнец пойти за прислугой, как в дверь тихонечко постучали. Сердце его замерло, и страх на мгновенье отразился в его сознании, ощутимо пульсируя. Нет-нет. Только не она. Им не нужно видеться! Хотя... была — не была.
Ничего не поделать, если такова судьба. Но все же надежда в мыслях взмолилась о том, чтобы это оказалась не Кармен.
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула девушка. Она наклонила голову вбок, и ее каштановые волосы метнулись в сторону. Улыбка заиграла на ее губах, а невинное выражение лица говорило о том, что она вовсе не хотела кому-то помешать, а наоборот — долго решалась на визит.
"Ну что за дурочка?!" — цокнул подчиненный, нервно закатив глаза.
— Кармен, проходи, не стой на пороге, поздоровайся с гостем, — молвил хозяин дома, внимательно оглядывая появившуюся на пороге.
Она не ожидала увидеть здесь еще одного незнакомца. Но войти все же нужно было по некоторым причинам — теперь уйти не получится. Юная особа тихо прошла в комнату, закрыв дверь и оставшись возле нее. Все взгляды устремились на вошедшую, особенно внимательно смотрел смуглый Левиафан. Неожиданно для него было увидеть в этом доме низенькую девчонку в светлом платьице с цветочным узором, да еще и в комнатных тапочках. Лицо его тут же преобразилось широкой улыбкой, расправившей его губы от недавней злости.
"Ну что за прелесть?" — с улыбкой подумал князь.
Он поднялся с кресла и размеренно подошел к ней, галантно взяв своей большой рукой ее маленькую холодную руку. Карми сразу же почувствовала тепло, исходящее от неизвестного, столь воспитанного джентльмена, как ей показалось. Ее поразила красота его спокойных лисьих серых глаз, но виду она не подала, стараясь держаться достойно и сдержанно, что бы там ни было.