- То есть, сами они здоровы? – уточнила я.
- Да, они живут в более холодной климатической зоне, и там не столь распространены многие болезни…
- Почему всем вам не перебраться туда? – озвучила я свои мысли.
- Мы не выживем там, - отозвался Макс, угрюмо глядя под ноги. - Слишком велика разница температур… Чтобы жить в тех краях, нужно родиться там… - он замолк, и некоторое время мы шли в молчании, пока я не поняла, что продолжать он не собирается.
- Рассказывай дальше, - попросила я, и к моему удивлению парень заговорил вновь.
- Дальше они пришли к нам с войной, - он усмехнулся, показывая своё пренебрежение к народу, решившемуся на столь необдуманный шаг. – Только вот победили мы, и завоеватели обратились в рабов… Занятно вышло…
Лично мне это занятным совершенно не показалось. Рабство, как таковое, являлось признаком отсталости мира и недальновидности взглядов его обитателей. Так было всегда, и так говорил Дарниэль, считавший, что врага лучше уничтожить, чем намеренно унижать. Кажется, Макс тоже говорил что-то подобное, вроде как, что лучше бы убили этих людей… Только вот точно не ради того, чтобы не подвергать их унижению, а просто, чтобы их не было. Да, всё-таки насколько разные мотивы могут привести к одинаковому решению проблемы… Хотя… Может, Макс не это имел в виду и тоже не приемлет рабство.
- И… - нерешительно начала я формулировать вопрос. – Тебе их совсем не жалко?
- Не-а, - беспечно отозвался Макс, словно вопрос мой не был серьёзным и важным, но, поймав мой тяжёлый взгляд, добавил: - Они бы нас не пожалели.
- Но они и не хотели превращать вас в рабов! – парировала я. – Ты только подумай: это живые люди, со своими чувствами, мечтами… семьями, в конце концов!
Макс посмотрел на меня и даже поморщился:
- Лерка, прекрати! Мы не изверги! Да, это живые люди, и их мечтой было уничтожить нас! Да, у них есть семьи, и если эти семьи хорошо платят, то могут выкупить, кого пожелают и отвезти в свой город, который мы, кстати, не тронули, не разгромили, позволив жителям продолжать обитать в родных краях!
- Может, это потому, что их климат был губителен для вас? – поинтересовалась я, поскольку здешний народ не показался мне по рассказу очень уж благородным.
- Какая разница! – не стал отвечать Макс. – Мы позволяем рабам вернуться в свои города, а это уже немало! Мы могли бы оставить их себе…
- И содержать их всю жизнь? – снова встряла я. – Неужели не понятно, что всё, что вы делаете относительно их – эгоистично! Вы продаёте их домой только ради выгоды, и чтобы не тратить на них средства!
- Глупая ты, - беззлобно заметил Макс. – Рабы – полезные. Они здоровы и обладают хорошим иммунитетом, так что их часто используют для продолжения рода, если хотят здоровых детей, для донорства крови, клеток… ну, и.. – он посмотрел на меня, подбирая слова. - … и для любовных утех… иногда. В общем, рабы стали важной частью жизни нашего народа.
Что ответить, я не знала, настолько поразила меня эта история и то, с какой обыденной простотой рассказывал мне об этом Макс. В моём воображении уже были прорисованы несчастные узники, которые не один год томились в каком-нибудь устрашающего вида здании и выпускались из своих камер только, когда были нужны для каких-либо целей.
- Я хочу посмотреть… - неуверенно заявила я.
- На рабов? – удивлённо переспросил Макс.
- Ну да… - я робко подняла на него взгляд, но оказалось, что макс смотрит не на меня, а на скульптурное изображение розы, что металлической громадой высилось на площади, мимо которой мы проходили. – Макс, скажи, это возможно?
Парень перевёл взгляд на меня. Лукавый, насмешливый взгляд этих цветных глаз заворачивал, но я уже знала, что сейчас Милахин скажет что-то ехидное или спросит нечто каверзное.
- Тебе интересно посмотреть просто так?
Я возмущённо передёрнула плечами:
- Конечно, просто так! Ни донор, ни любовник мне не нужен!
- Нет такой услуги: «посмотреть на раба», - ответил парень. – Сперва оплата, потом только выбор. Надо оплатить то, что есть в списке. То, что предусматривает встречу с рабом и не предусматривает хирургического вмешательства и выкачивания крови, это… - он посмотрел на меня и рассмеялся, видимо, над моим выражением лица.