Мне очень хотелось увидеть его глаза, но Макс резко отдёрнул от меня руки и, мигом нашарив влажное от воды полотенце, лежащее подле него, стал лихорадочно вытирать о него руки. Его движения были столь поспешны, что мне показалось, будто стоит ему стереть с пальцев крем, как он повалит меня на пол и примется исполнять мою просьбу с особым усердием. Его нетерпение меня порадовало, хотя я так и не смогла поймать взгляда холодных зелёно-голубых глаз, но это не напрягало, вероятно, оттого, что речь шла не о моём теле, и, как следствие, не о моём первом опыте. Однако, когда Макс всё же поднял на меня взгляд своих удивительных глаз, я к своему удивлению не увидела в них вожделения, скорее, растерянность и что-то ещё, но тоже совершенно не совпадающее с моими ожиданиями.
- Мне нельзя тебя брать, - хрипло сказал он, глядя на меня, причём, чем дольше он смотрел, тем меньше в его взгляде оставалось растерянности.
Кажется, он что-то обдумывал, и потому я решила узнать причину столь категоричного ответа, спросив:
- Почему?
Вопрос мой не понравился парню, это я поняла, но Макс быстрым движением облизнул губы, после чего его рука нерешительно потянулась к моему лицу, заставив замереть в ожидании дальнейших действий, которые, признаться, заставили меня обомлеть, поскольку рука парня резко прекратила приближаться к лицу и на миг застыла в воздухе на уровне моей щеки, так и не коснувшись её, а после вдруг легла мне на затылок и ещё недавно нежные и чуткие пальцы парня с силой сжали короткие Лерины волосы. Хорошо ещё, я их обрезала, а то бы этот тип вообще намотал их на кулак и вырваться в случае чего было бы сложно. Но эти мысли посетили меня позже, поскольку я настолько не ожидала такого подвоха, что безвольно замерла, глядя на Макса непонимающим напуганным взглядом, которого никогда никто в моём мире не удостаивался, хотя, наверно, во времена войны враги бы дорого отдали за него. Было не столько больно, сколько обидно от разочарования, неожиданного и страшного: что он задумал? Никто не знает, что Лера у него, и никто не станет её искать в его комнате в общаге. Кроме того, кричать мне нельзя – проводить оставшееся время запертой в каком-то месте, куда лучше не попадать, не хотелось. Макс не смотрел на меня, и это особенно пугало, потому что казалось, что он может оказаться невменяемым. Ведь он сам говорил, что здоровых нет… Он вполне мог оказаться маньяком или каким-нибудь припадочным. Да, пожалуй, никогда в жизни до этого мне не приходилось чувствовать себя столь беспомощной, как сейчас, сидя перед удерживающим меня за волосы парнем, да ещё в теле, которое при всём желании не могло противостоять Максу. Однако, парень снова удивил меня, не сделав ничего плохого замершей в его руках девушке, а просто ответив на её вопрос ровным спокойным голосом:
- Нельзя, потому что я люблю пожёстче, а тебя это вряд ли устроит, верно?
Сказав это, он, не дожидаясь ответа, отпустил меня, хотя мне казалось, что он не сможет просто отпустить и скорее толкнёт на пол и наглядно покажет, как именно он любит. Я оторопело смотрела на Макса, но он, так и не взглянув на меня, отвернулся и улёгся на расстеленный плед спиной ко мне: то ли действительно жалел, что нельзя, то ли злился от этого и от того, что его пристрастия меня вряд ли устроят.
Несколько минут я сидела, глядя на уже столь знакомую спину столь незнакомого, как выяснилось, человека и пыталась прийти в себя. Знала ведь, что все люди, а в частности мужчины, разные, и в постели они тоже разные, кроме того, на лицах у них не написано, будут ли они нежны или же наоборот. Эти знания не помогали мне справиться с лёгким шоком, тем более, мне всё ещё казалось, что кожа головы болит от того, как Макс тянул мне волосы. С ужасом я поняла, что глаза мои противно защипало от подступающих слёз. Да, я могла бы заплакать от обиды и разочарования, но мне пришло в голову, что парень всё сделал правильно: сказал, что нельзя, и предупредил все мои последующие попытки завладеть им. Да, не стоит обижаться на то, что он не оправдал моих надежд, это даже глупо. Макс молодец, что сказал мне, ведь мог и не говорить… На мгновение я представила себя (да, именно себя, а не тощую длинную Леру) распластанной на полу с привязанными к ножкам широкого дивана руками и ногами, тоже привязанными к чему-то, что моё воображение не потрудилось нарисовать. Представился мне и Макс, почему-то с удлинёнными нечищеными ногтями, до крови царапающими мне плечи, и острыми изогнутыми зубами, грубо кусающими обнажённую грудь. Я помотала головой, морща нос от омерзения. Нет уж, я на такое не пойду, даже если Макс – единственный, кто мне понравился за последнее время и даже если от желания у него не появляются грязные когти и опасные клыкообразные зубы. Да будь он даже последним мужчиной из миров! Я досадливо вздохнула: мне показалось ужасно несправедливо, что именно у него такие сногсшибательные глаза, игривые ямочки от улыбки и иногда потрясающе нежные руки.