Алтоф в ответ ухмылялся. Он не хуже высокородного аристократа умел воспитанно язвить и в корректной – не прикопаешься! – форме припомнил собеседнику всю шаткость положения его господина. И то, что армийка его скромна. И то, что мои войска никогда не станут выполнять его приказы, он может хоть исприказываться и завозмущаться. И что как бы родовит балатварец ни был, а дело всё-таки надо делать умеючи, и воевать тоже, потому что война – планирование, расчёт, знания и здравый смысл, а не красивые конные налёты, блеск занесённых мечей и бьющие по ветру знамёна да плащи.
Я порадовался, что сам герцогский сын всего этого не услышал. Его отношение мне безразлично, но ссориться-то не стоит. Вряд ли без его содействия меня вообще допустят к герцогине, а если нет, то либо придётся подчиняться воле непонятно кого и непонятно по чьей указке гонять в бой своих людей, либо же нарушать договорённость с аэзерской графиней, а это тоже опасно. Кровь из носу нужно добиться личной встречи с оданесской госпожой и оговорить всё с ней.
Значит, балатварец мне пока нужен. Поэтому я взглядом осадил Алтофа и вежливо объяснил адъютанту, что сейчас мы уточним положение противника и место, где лучше будет его встретить, а потом, разумеется, дадим бой. Господин герцогский сын окажет нам честь, присоединившись к обсуждению. Адъютант гневно посмотрел на меня, гневно пошёл передавать господину приглашение, и, похоже, от возмущения даже позабыл, что ему нужно бы непременно и немедленно рассказать, что тут про него болтают. Словом, балатварец действительно к нам присоединился и обсуждал план атаки очень даже мирно. С увлечением.
Он был совсем не глуп, хотя амбиции иногда ему мешали. Он был человеком первого движения, первой идеи, пришедшей в голову, усвоенных с детства представлений о мире и своём положении в нём, но упорствовать в заблуждениях там, где это становилось опасно, не стремился. Иногда можно было подумать, будто его ограниченность – искусственна, что она просто средство, которое он пускает в ход, чтоб добиться выбранной цели, если прямым путём получить его не может. Но я пока был далёк от того, чтоб делать о людях такие серьёзные выводы. Я ведь только начал учиться наблюдать и умозаключать, мне ещё долго предстоит достигать в этом деле истинного совершенства!
Противник вышел на нас, когда мы заканчивали выстраивать боевой порядок. Мои разведчики предложили отличную открытую луговину, защищённую с обоих флангов: с одной стороны был лес, разрезанный старыми оврагами и заросший кустарником так густо, что конница там бы не прошла, да и пехота вряд ли, с другой бугрились валуны – остатки давным-давно заброшенной каменоломни. Должно быть, камень здесь брали полтысячи лет назад, а может, и больше. Впрочем, лошадям будет без разницы, если они только сунутся, то переломают там ноги.
Противник не стал тянуть и сразу отправил в бой конницу. Видимо, под её прикрытием он планировал выровнять боевые порядки. Уже на скаку конники попытались построиться в подобие клина. Впрочем, это не имело значения – Алтоф скомандовал стрелкам начинать. Я не вмешивался в командование, только обратил внимание, как многозначительно, дважды, качнулся жёлтый значок, а это означало, что всем стрелкам следует работать по готовности.
Они начали – и лучники, и арбалетчики, которые целились в основном по лошадям. И в самом деле, даже если вышибить из седла наездника, животное доскачет до наших боевых порядков порожняком и наделает тут дел. Конь и в одиночку может разбить чужой строй, он ведь тоже своего рода оружие. Стрелки били в упор, пока не стало слишком опасно, а потом отступили вглубь боевых порядков, и тут тоже каждый действовал по своему усмотрению. Я подумал, что неплохо было бы отвести стрелков на валуны – там они, наверное, смогут прицельно отстреливать бойцов врага, по крайней мере, на флангах.
Повернул голову к Эберхарту, чтоб передать ему это распоряжение, но узнал, что оно и так уже отдано – Алтофом. Хорошая идея ему пришла в голову чуть раньше, чем мне. Я снова перевёл взгляд на поле боя. Видно было плохо – высовываться я не хотел, да и какой смысл. С трудом можно было рассмотреть, как конники почти разметали передний ряд моей пехоты, и какой жестокий бой там завязался, но то, что не получалось увидеть, можно было угадать. Пожалуй, и хорошо, что я не вижу всё в подробностях. Наверное, меня потянуло бы туда, на передовую, а это лишнее. Если я буду где-то нужен, то только здесь.