Для допроса первыми взяли тех истинников, на которых указал давний пленник. Информация оказалась важной, но добывали её долго и с трудом – моим людям пришлось попотеть. По словам младших командиров разбитых нами отрядов получалось, что нам вскоре предстоит встретить ещё немало таких боевых групп. Они были отправлены на юг Оданеса, когда стало ясно, что сломить сопротивление герцогских армий под Лаором в ближайшее время не удастся. Оданесцев было решено обойти, и первая армия была переправлена через горы южнее Иснарды, мимо границы с Гридом, в обход Лаора.
Именно её мы и встретили. Истинник заверял, что его силы были не самыми крупными, что следующие отряды будут больше, и смотрел на нас злобными, бесчувственными от ярости глазами. Допроса он не пережил и, конечно, предвидел это, так что злобу легко понять, но нам было всё равно. Его слова мы проверили во время допроса остальных пленников. Всё сошлось – действительно, противник принял решение обойти основную армию Оданеса и ударить ей в тыл, а заодно, может быть, захватить хоть часть страны и снабжать своих солдат уже отсюда, а не через перевалы и бутылочное горлышко Отардата.
Что ж, разумно. Я бы поступил так же.
Допрошенных пленных разрешил умертвить, как только работа с ними закончится. Если бы нам в руки попал командующий этой армии, конечно, мы бы его придержали – вдруг понадобится. Но командующий успел унести ноги, и, видимо, прочь из Оданеса, в направлении перевала через Иснарду.
То есть, новые армии будут осведомлены о нас. Ну-ну…
– Что планируешь делать? – обеспокоенно спросил Эберхарт.
– Рано об этом говорить. Балатварец уже хорош, небось… Планы нужно будет строить с ним вместе, никак иначе, чтоб потом красиво принести их герцогине и не получить обвинений в самоуправстве на чужой территории. Пусть аристократ проспится, тогда и станем обсуждать.
– На черта он тебе сдался? Всё равно воевать нам! А он пусть слушает, что мы напридумывали.
– Говорю же: переговоры, скорее всего, вести будет он, поэтому ссориться с ним не стоит. Да оставь! Этот вельможа не так уж плох. Он хоть соображает…
– Да уж, он хорош. А был бы по-настоящему талантлив, так добился бы для себя права наследовать Балатвар и остался б там!
– Нам не надо талантливого. Нам надо толкового. Этот хоть и с вельможным загибом в башке, но кое-что понимает в нашем деле, так что сгодится.
– Ммм… Это ты верно говоришь. Действительно, пусть такой будет, а то, глядишь, судьба ещё и худшего подсунет. – Мой помощник невесело усмехнулся. – И всё-таки хорошо бы, чтоб герцогиня выбрала в мужья не его. Она сможет и получше найти… А здорово б, если б её выбор пал на нашего графа!
– Не падёт, – устало ответил Алтоф. – Её высочество уже взрослая девушка, ей давно рожать пора, а наш граф войдёт в возраст только лет через пятнадцать. Она столько ждать не может.
– Нам бы тоже отдохнуть, – подсказал Тио. – Командир, ты ж вымотался. Может, выпьешь? Опять же – девочек можно найти. Хочешь?
– У тебя-то они откуда?
– Да ниоткуда. Тут поблизости три или четыре деревни. Найдём кого-нибудь.
– Вот не лень тебе… Ну, давай, привози.
– Я ж не сам буду искать и привозить. Сейчас ребят отправлю. Ещё они могут привезти свежего хлеба и блинов, если пожелаешь. И молока. У деревенских должно быть молоко.
– Пусть. – Я вдруг понял, что действительно устал. Тот факт, что очередной бой был выигран, не принёс мне особенного наслаждения, мысль о новом триумфе принималась равнодушно. Зато возможность поесть чего-нибудь особенного, и, может быть, приятно провести время с девушкой, дарила радость предвкушения. – Валяй.
Темнело. Множество костров, испещривших луговину и подступы к ней, словно заигрывали со звёздным небом. Они метались в ветре, густо сыпали искрами и отвлекали от мира, медленно утопающего вечерней мгле. Должно быть, ночью сгустится туман, будет зябко и не по-летнему холодно. В стороне, в лагере балатварцев полным ходом шло веселье, там бодро перекликались пьяные голоса, кто-то играл на дудках, кто-то плясал, разбрасывая руки и задирая ноги. Можно было вообразить, будто там происходит какое-нибудь дикое языческое празднование – затеянное сразу после грандиозного человеческого жертвоприношения.