Дважды приходили посыльные, звавшие меня к столу балатварца, но я отмахнулся от их веселья и подсел к костру, который разложили для моих сержантов. Там были почти все: Эбер, Росс, Элфа, Адеваль, Вайерд и Фердольф. Где бродит Алтоф, я не стал спрашивать, просто принял от Вайерда кружку, которую пустили по кругу, отпил тёплого вина с пряностями. Солдаты уже несли нашей компании зажаренного на вертеле барашка… Интересно, где они его поймали. Он, судя по всему, был жив ещё сегодня утром.
– Отличный барашек, – невнятно похвалил Эбер, отрывая зубами куски. – Просто отличный!
– Интересно, откуда он взялся?
– Приблудился, небось… Да ладно, командир! Мало ли, где они его нашли! Подумаешь, барашек…
Я съел большой кусок мяса вместе с лепёшкой, на которой мне его подали, выпил ещё кружку вина и немного расслабился. Чуть позже появился порученец Тио, он привёл девицу, которую бойцы выбрали специально для меня. Ночь уже сгустилась, отсветы огня плясали на лицах и изменяли черты, но мне она показалась вполне привлекательной. Кажется, у неё были чёрные волосы и блестящие весёлые глаза, и губы зовущие, как перелив родника в чащобе. Она охотно пошла со мной под тент и, обнимая, поинтересовалась, подарю ли я ей утром золотую монету. Это уже становилось забавным.
– Женщины обычно берут намного меньше, – усмехнулся в ответ.
– Так то продажные, – мило возразила она, – а я честная. Я вдова, и мне нужно думать о новом замужестве. О приданом. Я ведь слишком молода, чтоб вековать в одиночестве, правда?
У неё оказались чудесные белые плечи, необычно нежные для крестьянки локотки и тонкий гибкий стан. Единственное отличие от какой-нибудь горожанки: она пахла не цветочной водой, а хлебом, тёплым молоком и травой. С ней было приятно, хоть и не слишком – чувствовалось, что она хочет мне угодить, но до меня самого ей дела нет. Это, в общем-то, понятно, но кому понравится, когда тот, с кем проводишь время, подчёркивает своё к тебе равнодушие?
– Я не дам тебе золотую монету. Только серебряную.
Она усмехнулась едва заметно, ведь сюда, под тент, свет от костра почти не попадал. Усмешка была слышна, но не видна. Молодая женщина прильнула ко мне и в один вздох шепнула на ухо:
– Неужели тёплая ночь не стоит золота?
– Золотом я надеюсь когда-нибудь одаривать жену.
– Неужели это предложение? – рассмеялась она тонко и красиво, как девочка из мечты, и этим смехом как бы смягчила напор – я не обиделся. – Если да, то согласна.
– Нет, не предложение. Но если серебра тебе мало, можешь идти. Я не буду тебя ни к чему принуждать.
– Действительно, зачем тебе принуждать хоть кого-то из женщин. Ты ведь знаменитость, любая пойдёт добровольно, только бровью поведи. Ты знаменит, да, мы тоже слышали, как истинники от тебя разбегаются, стоит лишь издали помахать твоим стягом.
– У меня нет стяга, да и девицы, как вижу, готовы порадовать меня строго за монетки.
– Ну-у, нет… Зачем же так. Я просто хотела попробовать – вдруг получится. Разве золотой может быть в хозяйстве лишним?
В конечном итоге с ней оказалось не так и плохо, но утром я без тени сожаления вручил ей серебряную монету и отправил восвояси. Это было лишним напоминанием, что счастье может ждать меня только с той женщиной, образ которой я принёс из прошлой жизни и продолжал хранить несмотря ни на что. Судьба – суровая дама. Если она сочла нужным дать мне намёк, то уж не просто так.
– Больше не вози мне девиц, – сказал я Тио. – Ну их к такой-то матери, этих сельчанок.
– Но как же, командир!..
Тио был искренне огорчён и обеспокоен – то ли моим здоровьем, то ли душевным равновесием, но, конечно, настаивать не решался. Я отвернулся от него и перевёл разговор на дела. Новостей не было. Разведчики за ночь отошли от лагеря всего-то на полперехода, и то, что увидели, беспокойства не внушало – враг если где и засел, то намного дальше.
Балатварец наконец-то продрал глаза и пригласил меня к себе: позавтракать, обсудить планы. Он был вял и умучен, встрёпан, словно только что стащил шлем с подшлемником, и больше интересовался вином, чем новостями. Деловая беседа была им принята без энтузиазма, но он выслушал и согласился, что надо куда-то двигать армию, стоять тут – глупо и провокационно.