Пленных лоримцев я допрашивал сам. Они оказались совсем не стойкими, стращали и хорохорились только первые десять минут, и то больше от безнадёги. Я внимательно слушал: угрозы тоже бывают информативными. И, кажется, именно эта моя спокойная внимательность ужаснула пленников больше всего – видимо, они ждали поединка, а получился заранее решённый проигрыш. Знали эти бестолковщины мало, но, кажется, выложили всё, что смогли.
Итак, Лорим сдался на милость Дикого моста: полностью. Весь. Семейство графа находилось в заключении, но, возможно, самого владельца и его сыновей уже нет в живых. Лоримцев это интересовало мало. Они были в эйфории в предвидении грандиозных возможностей, открывающихся перед ними: беспошлинная торговля, богатства для всех и каждого, огромные дома с прислугой, где так удобно будет жить, исполнение всех желаний… Словом, мир, где абсолютно каждый может стать богатым, если только наберётся терпения. Мир, где можно и приветствуется всё, что способно принести богатство и успех.
Возможностей будет много, они уверены. Им пообещали, что когда Санкерин падёт, он будет присоединён к Лориму, и все воевавшие получат хороший надел. Мои бойцы принялись было веселиться, но я оборвал их и стал слушать дальше. Именно так: Санкерин пока не пал, более того – территории, занятые истинниками, там подсократились. Младший брат графа предал поддерживавших его простолюдинов: он, оказывается, совсем и не собирался отдавать им землю, права на свободное ремесло и беспошлинную торговлю, а также признавать их равными себе. Оказывается, всё, чего он хотел – это власть и деньги.
«Как неожиданно», – подумал я, сдерживая усмешку, и слушал дальше полные искреннего негодования речи о том, что новому графу вообще-то, если по-честному, следовало воевать против танов, оставшихся верными старому правителю и старому порядку. А он, вероломный, вместо этого обрушился на крестьянские войска, и те были жестоко разбиты в мужественной попытке отстоять свою свободу. Сколько их погибло…
– Ну, конечно! – не выдержал Тио. – Мужественно сражались и погибли, как же! Да разбежались, конечно, как тараканы, после первого же хлопка ладоней! Сколько было восставших – и сколько у графа сил? Мятежников было раз в десять больше? Или в двадцать? Да если б они встали насмерть, у высокородного не было бы шансов!
– Не стоит называть тана графом. Какие у него права на этот титул, пока жив настоящий граф и его сыновья? – прервал я. – Он может называть себя хоть богом Ойкумены, но суть от этого не поменяется, он – всего лишь выскочка и узурпатор.
– Права настоящего графа, как понимаю, сейчас отлично отстаивают его жена и старший сын, – неприязненно сказал мой сержант. – Стоит ли за него переживать? Раз он считает их способными на это, так пусть потом получает результат и наслаждается им сполна. Преуспеет – молодец, проиграет – тоже молодец. Всех на свете молодцовее.
– Тио!
– Он бы хоть тут воевал нормально! А то денег у него нет, войск нет, сам, бедолага, не местный, пожалейте его!
– Хватит. Санкерин – не наша забота. Там истинники сильно заняты и будут заняты. Вряд ли они смогут пригнать оттуда в Оданес большую армию. А с Лоримом мы разберёмся. – Я внимательно посмотрел на пленных. Пожалуй, от этих толку мало, а для нас так и вовсе никакого. – Отправить бы их в лаорскую ставку, пусть бы их ещё и там послушали.
– Отправим. Тут ребята нашли в деревне отличную клетку на больших колёсах: поручим укрепить и повезём подарочек.
– Надо везти поскорее, иначе новости сильно устареют.
– Новости о людской глупости никогда не устареют, – вызывающе усмехнулся Тио. – А это именно она и есть.
– Если смотреть на дело так, то тогда это и не новость, – сухо ответил я.
– Вы должны нас отпустить! – уверенно завопил один из пленных. Лицо у него было пепельное, но воля к борьбе, видно, ещё осталась. А может, от одного только отчаяния он решился так протестовать. – Вы ж тоже из трудяг, знаете, как несправедлива к нам жизнь! Не будете же вы такими дураками, чтоб отказаться от надежды стать по-настоящему богатыми и уважаемыми, пользоваться всеми благами и заботой прислуги! Представители Дикого моста говорят дело: в старом мире у нашего брата на богатство шансов нет!
– Не брат ты нам, скотина, – процедил Тио, и я жестом отослал его, непокорного, прочь.