– Значит, ты уверен, что когда истинники заберут всё в свои руки, каждый трудяга станет богат?
– Конечно!
– И будет жить в большом богатом доме с прислугой?
– Именно так и будет.
– Замечательно. А откуда возьмётся столько прислуги на всех трудяг, если богатым будет абсолютно каждый? – Я насладился замешательством собеседника, который не нашёл, что ответить, и повернулся к нему спиной.
Однако эта словесная победа не стоила ровным счётом ничего. Мне и моим людям уже стало ясно, что готовится какая-то очень важная и масштабная кампания, и выйдем ли мы из неё победителями, пока неясно. Скорее всего, следующее сражение будет именно здесь, на юге. Лоримцы ничего об этом не знали, но догадывались, их слов и кое-каких других косвенных признаков мне хватило, чтоб почувствовать: опасность близка.
Нужно было как можно скорее сообщить об этом оданесцам. Пусть они мне не поверят, но я должен попытаться.
Посыльные обернулись быстро – для уверенности я отправил сразу троих с одинаковыми посланиями. Они вернулись все вместе и привезли разные ответы: что сведения приняты, что ставка ждёт пленных, и чтоб я ожидал офицера с отрядом разведки. Последнее сняло груз с моих плеч, теперь беспокоиться следовало только из-за сроков – сражение может грянуть до того, как оданесцы закончат подготовку и стянут войска на границу.
Чтоб убедительно бояться или успокоиться, нужно было узнать наверняка, что происходит в Лориме. Я подумал было, что мог бы и сам съездить туда и посмотреть – с магией пока стоит быть осторожнее (тогда, под Торгиланом, по чести сказать, здорово перенапрягся, а потом ещё слишком многого потребовал от себя в попытках освоить чары орлиного зрака), но кое на что я уже способен, и разведке это поможет. Однако, услышав осторожное предположение, Эберхарт буквально взвился. Он поинтересовался, всё ли у меня в порядке с головой и помню ли я, что знаменит. Да, знаменит! Меня могут узнать, и это должно быть понятно без пояснений. Разведчиков он отправит – разумных осторожных ребят, которым дорога их шкура, поэтому они не будут делать глупостей. А я должен остаться тут. И точка.
Пришлось ограничиться указаниями. Разведкой руководил Элфа, он стал намного увереннее, чем был в Отардате, и держался с таким достоинством, что смог бы встать в один ряд с самыми родовитыми офицерами оданесского штаба. Кстати, мне ведь тоже, по идее, нужен штаб, я ведь как-никак командую армией. Хватит, пожалуй, называть своих товарищей сержантами. Они вполне заслуживают того, чтоб именоваться офицерами – хотя бы затем, чтоб уверенно смотреть в глаза другим офицерам. На это у них есть даже формальное право, ведь мы не какое-нибудь ополчение (пусть даже большинство моих солдат – именно ополченцы), а регулярная отардатская армия!
Я сказал Эберхарту, что теперь он может представляться как глава моего штаба, и получил возможность наблюдать удивительное сочетание недовольства и горделивости на его лице. Мой помощник был польщён, сразу видно, однако изобразил чуть ли не оскорбление, с нарочито обиженным видом пожевал губами.
– Я слишком прост, чтоб стоять рядом со всеми этими танами. Мой отец занимался скотом, а они все поголовно – высокородные господа. Будто мне нужно с ними знаться! Что ж они теперь – со мной раскланиваться должны?
– При чём тут это?
– А вообще да. Это вопрос и твоего престижа тоже. Правильно. Уж я как-нибудь потерплю эту новую обременительную обязанность, – великодушно пообещал он, и я не стал спорить. Пусть ему будет приятно.
Остальные мои товарищи приняли пафосные изменения ещё спокойнее. Элфа предложил выпить за повышение, и потом они полночи ржали у костра, обсуждая, кто теперь повыше остальных, даже Алтоф и Вайерд, которые были танами по рождению и к достойному положению привыкли, присоединились к общему веселью. Звали и меня. Я выпил с ними по кружечке и пошёл к себе в палатку.
Уже через день нас нашёл оданесский отряд. Его возглавлял молодой тан Виллема, Эгильмар, которого я уже встречал в ставке, в свите архета. Молодой офицер раньше был безразличен ко мне, всего лишь вежлив, но в этот раз вёл себя совершенно иначе, и меня это от души удивило. Он должен был распоряжаться всей оданесской разведкой на южной границе и вполне мог игнорировать меня и моих людей, но против ожиданий повёл себя с большим доверием. Первым делом он поинтересовался моим мнением, внимательно его выслушал, а потом отправился беседовать ещё и с моими офицерами.