Его интерес к нам и нашим усилиям выглядел даже чрезмерным, но я дал своим людям понять, что не возражаю, и они подчинились. Элфа, поразмыслив, представил молодому тану тех разведчиков, которые уже побывали в Лориме и привезли оттуда свежие новости. Впрочем, по большей части эти вести касались только жизни простых лоримцев. Судя по ним, жизнь в разорённом графстве уже теперь была далека от совершенства. Война в Оданесе и действия истинников лишь усугубляли положение простых людей, и, хотя пока обыватели были полны энтузиазма и веры в лучшее, им очень скоро станет ясно, что их обманули.
Однако пока восстаний ждать не приходится. Лорим верен Дикому мосту и представляет для Оданеса серьёзную угрозу. И хорошо, если к нему больше никто не присоединится.
Мне показалось странным, что Эгильмар очень внимательно выслушал последние отчёты разведчиков. Какое ему было дело до жизни в лоримских деревнях? Однако ж… Офицер выглядел обеспокоенным, но задавать ему вопросы мне показалось бестактным и бесполезным. Если захочет, то сам расскажет.
Он, как ни странно, захотел.
– Сообщу, что ставка получала плохие новости с юга и из других источников, – сказал он. – Думаю, до вас не доходили слухи о Балатваре. Старый герцог приказал арестовать и казнить одного из сыновей. Это означает начало междоусобной войны, думаю, вы понимаете.
– Как вовремя, – пробормотал я.
– Именно так – вовремя. Никто не может утверждать, что истинники приложили к этому руку…
– Возможно, им не пришлось.
– Верно. Но истинникам случившееся на руку.
– Ещё не известно, чем всё закончится, – проговорил я, подумав. – Возможно, балатварцы перебаламутят свою страну, но и Дикому мосту ничего не удастся ущипнуть. Если быстро выиграть войну против Лорима, балатварские истинники не успеют принять в ней участие. Им ещё нужно будет выиграть спор за наследство в пользу своего кандидата и утихомирить страну, а ещё нужно учитывать присутствие одного из герцогских сыновей в оданесской армии.
– Верно сказано, – подумав, согласился тан. Он молчал несколько минут, но пауза получилась лёгкой. – Могу ли я задать пару странных вопросов? Да? Скажите – вы воюете на стороне Оданеса только потому, что у вас нет выхода?
– В каком смысле?
– Вы же отардатский офицер. Именно Отардат и должен вас интересовать, что вполне естественно. Не Оданес. Вряд ли вы захотите воевать за герцогство так же упорно, как стали бы сражаться за родное графство.
– Действительно странный вопрос. Отардат мы проиграли, так какая теперь разница, где воевать с врагом? В Оданесе это, наверное, даже лучше получится. Здесь будет удобнее сломить Дикий мост, потому что если кому-то и суждено это сделать, то, скорее всего, герцогине. Или я не совсем верно понял ваш вопрос?
– Мне кажется, верно. – Эгильмар продолжал смотреть на меня очень напряжённо. – Вы действительно такого высокого мнения об оданесских войсках?
– Конечно. И о герцогине тоже. И прошу вас – говорите мне «ты». Я же не тан.
– Тогда и ты обращайся ко мне под стать. Не могу ставить тебя на уровень слуги, в нашем общении это совершенно недопустимо… Я хотел сказать о том, что в ставке о тебе были разговоры. Они не предназначались для моих ушей, поэтому я слышал только часть беседы, но понял, что к тебе нет доверия. Архет сомневается.
Неожиданный был факт. Малоприятный.
– Вот как? И почему же?
– Всего разговора я не слышал.
– Что ж, наверное, у архета есть причины сомневаться. Он меня совсем не знает. Моё прошлое – тайна даже для меня. Сомнения понятны. Но как ещё я могу доказать готовность сражаться с истинниками? Только своими действиями.
– Всё так… Понимаю. Я лишь советую тебе быть внимательнее и осторожнее. Ты отардатец и не обязан безоговорочно подчиняться приказам оданесской ставки, ты можешь и даже должен оценивать их с точки зрения здравого смысла.
– Ясно. – Хотя в действительности особой ясности не было. Надо всем сказанным стоило подумать.
Мне показалось, тан Виллема со мной искренен. Он, может быть, даже сам не вполне понимает, зачем ему меня предупреждать. А то, что его последние слова – именно предупреждение, я чувствовал. Вопрос – предупреждение о чём?