– Они многое потеряли, что толком не провели рекогносцировку.
– Они пытались. Но мы им мешали, и, признаться, отстреливали всех, кого встречали. Одного даже взяли в плен.
– Да, ты говорил… Но всё же – разведку им стоило провести лучше. Что это за подход – не получилось, да и ладно! Куда это годится?
– К нашему счастью, командир.
Вайерд медленно оправлялся от последствий тяжёлого ранения в Отардате, но ещё плохо ездил верхом и почти не мог драться. Поэтому я сомневался, оставлять ли его при себе, но он настаивал, и мне приятно было уступить. Этот служака хоть и обладал благородным происхождением и воспитанием, понимал в жизни и войне побольше иного старого сержанта из народа и смотрел на мир чистым спокойным взглядом человека, который заглянул в глаза смерти и не устрашился. Он несказанно мне нравился, я испытывал к нему чрезвычайное доверие. Что, впрочем, не мешало обдумывать его предложения так же тщательно, как я размышлял над идеями всех других.
Противник потерял на нашей полосе обеспечения довольно много бойцов, но основные силы лоримцев ломились вперёд, и, как было условлено, мои солдаты отступили, причём в полном порядке, хоть и поспешно – даже стрелки держали коней под рукой и мигом оказались в седле. Уходили мои люди так, как и следует – с оглядкой, то и дело останавливаясь, дожидаясь противника, вступая в бой и снова утекая. Подогревали интерес к погоне как могли.
Дальше умученную преследованием пехоту ждали мои основные силы. Конница ударила из-за полосы леса, когда враг подбежал поближе. Лоримцы преследовали моих бойцов разрозненными группами – для нас это лучший вариант. Тысяча конников в мгновение ока затопила луговину, и от неожиданности противник побежал, сминая собственные отряды, которые поспешали сзади.
– Это уже рядом, – подсказал Вайерд.
– Вижу. Ещё немного. Готовы ли трубы?
– Всё готово, командир.
– Ещё чуток. Я скомандую, когда. – Мне казалось, что внутри натянулась и музыкально звучит струна. Главное – слушать себя и не пропустить момент. – Давай. Отзывай!
– Отзывай! Сигнал! – зычно окликнул тан и закашлялся. Его клич повторили дозорные по цепочке, и опушку леса огласил низкий трубный рёв. Неблагозвучно, зато хорошо слышно, а кто не обратил внимания, сам виноват. Что ж поделать, в любом сражении бывают потери.
Конные развернулись и ускакали так же весело, как налетали. Я с любопытством ждал продолжения и к собственному лёгкому удивлению обнаружил, что предсказания моих самых оптимистичных советников и наши общие надежды осуществляются: потрёпанная и разогнавшаяся было по луговине пехота рванула следом. Причём так же, как разбегалась – разрозненными группками.
– Можно подумать, у них никакой организации.
– Возможно, сейчас её и нет, командир.
– Если так пойдёт дальше, мы всю их армию разгромим одним передовым отрядом, – воодушевлённо выкрикнул Тио. Он, должно быть, подошёл что-то уточнить или сообщить. Глаза у него горели, значит, получил отчёты наблюдателей и, воодушевлённый, уже видит внутренним взором пожар над стенами цитадели Дикого моста и смерть их высших чинов на эшафоте.
– Не говори «гоп», – посоветовал Вайерд.
Я подумал, что он снова прав, ненадолго вышел из схемы орлиного зрака и отдал пару распоряжений. С усилием вернулся в зрение. Всё шло так, как и хотелось бы – лоримцы налетели на наши укрепления, и оттуда в них густо полетели стрелы. Весь богатый запас стрел, которые я велел накапливать, сейчас шёл в дело. Возов десять у нас имеется. Угощайтесь, гости дорогие, всем хватит.
Гул прокатился над частоколом и валом – по обе его стороны люди принялись истошно орать. Нападающие – от боли, ужаса или, если им повезло, просто подбадривали себя, обороняющиеся же скандировали: «Арит! Арит!» Можно подумать, это я так удачно загнал лоримцев под обстрел и тем обязал себе всех своих людей. Вопли в свою честь, кстати говоря, я слышал вполне отчётливо, бой происходил совсем рядом.
И вот именно теперь, когда у противника появились реальные шансы нас прижать и, может быть, даже изничтожить, он отступил. Конечно, откуда ему знать, что на самом деле происходит и сколько у нас сил, но какая же ирония судьбы. Именно сейчас! Впрочем, вряд ли они об этом когда-нибудь узнают.