– Слушаюсь, командир!
Город постепенно успокаивался. Большинство людей барона погибли при штурме, а тех, кого смогли захватить живыми, мои люди с трудом отбирали у разъярённых горожан. Я приказал им это делать, догадываясь, что иначе могут возникнуть проблемы. Понятно, что пирцы сейчас с удовольствием будут умерщвлять каждого пленника с такой же выдумкой, с какой мучили их самих. Но если спустить пружину ненависти и жажды мести, то потом её нельзя будет свернуть снова, или же это обойдётся слишком дорого, и население Пиры будет трудно остановить. Вряд ли баронесса обрадуется необходимости долго утихомиривать свои владения вместо того, чтоб бросить все силы на их защиту и труды во имя процветания. А меня интересует именно процветание Пиры, потому что будет нужна её помощь. И беспорядки мне сейчас совершенно ни к чему.
Мои люди нашли баронские хранилища, доверху набитые отобранными продуктами, но не распахнули их двери. Я приказал выдавать населению припасы понемногу, во всеуслышание объявив, что судьбу остального решит её милость, а я здесь, мол, распоряжаться не могу. Однако своих солдат потихоньку кормил из того же источника: тут был простой расчёт, потому что припасы, которые мы привезли с собой, лучше было поберечь. Они всегда пригодятся.
К счастью, успокоить Синсар удалось сравнительно легко. Окрылённые лёгкой победой, горожане согласились, что город обязательно надо привести в порядок, причём собственными силами, при минимальной помощи со стороны моих бойцов. Вообще мне, к собственному удивлению, без особого труда удавалось договариваться с местными, я даже начал было подозревать, что они просто меня боятся. Но нет, горожане и селяне смотрели на меня с уважением, приветствовали вполне искренне, и сопротивления с их стороны не было. Видимо, они действительно видят во мне избавителя. Странно, что во мне, а не в собственной госпоже. Она права – ей никогда не простят того факта, что она родилась женщиной.
Останна прибыла в освобождённую резиденцию своей семьи, когда горожане ещё даже не успели разгрести завалы на месте обрушившегося участка стены. К тому времени её горе-муж, выжатый до конца, уже был мёртв, хотя прожил дольше, чем считало большинство. Мне пришлось заниматься им самому. Это была тяжёлая и неприятная работа. Когда я поверил, что пленник действительно сказал всё, и убил его, то испытал искреннее облегчение.
– Ты – отличный военачальник, о тебе рассказывают какие-то удивительные вещи! – сказала мне молодая женщина после того, как весело поприветствовала. – А ты уверен, что мой муж, покарай его Небеса, действительно мёртв?
– Да, госпожа.
– Ты сам видел его мёртвым?
– Да, госпожа.
– Ну, и как тут в целом идут дела? Я многого насмотрелась, пока ездила от усадьбы к усадьбе. Странное дело – людей моего муженька, чтоб земля ему была камнями и осколками, в Пире не так уж и много. Как они умудрялись держать в повиновении народ, который морили голодом и при этом заставляли работать? Те таны, которые услышали, что ты взял Синсар, расправились с ними за два дня! Кто-то, конечно, и убежал, ну и пусть, главное, что тебе удалось сохранить и казну, и запасы провизии. Они ведь были подготовлены к отправке в Оданес, я правильно понимаю? Пусть теперь истинники повоюют на голодный желудок, посмотрим, много ли они навоюют. А я обязательно хочу присутствовать на совещании с твоими генералами!
– Госпожа?
– Как понимаю, ты планируешь обсуждать со своими людьми дальнейшие планы. Я хочу присутствовать. Это очень важный вопрос, и не только для Отардата или моей Пиры, но и для всей Ойкумены, ты ведь должен это понимать! Когда вы собираетесь обсуждать все вопросы? Обязательно пригласи и меня, я должна быть в курсе. Желаю также сообщить, что твои Эберхарт и Алтоф отлично показали себя на переговорах. Сражаться в отдалённых танствах не пришлось, но уверена, что и в бою они были бы великолепны… Когда начнётся совещание, когда можно будет приходить? – И посмотрела на меня с ожиданием.
– Госпожа, боюсь, совещания военных – грубое зрелище…
– И что же с того? Я хорошо осведомлена, что война – грубое дело, но всё равно же приходится им заниматься! Даже мне, женщине. Ты думаешь, меня не касается, где вы дальше будете воевать? Очень даже касается, мы ведь союзники, и я буду поддерживать вас как представителей Отардата, я же обещала. Я не буду мешать, но хочу послушать и хочу, чтоб у меня была возможность вставить своё словечко-другое.