– Тут всё просто, – сказал он. – Вспомни – что они обещают? Что каждый может добиться успеха, если пожелает и будет работать. И? Каждый слушающий принимает это на свой счёт. Любой понимает так, что это именно он может добиться и добьётся, он же искренне хочет! А ключевое-то в речи их проповедников другое: «может добиться». Да, а может и не добиться. Как повезёт. И на одного удачника всегда есть тысяча, две тысячи, десять тысяч неудачников! Это тоже мало кто хочет понимать. И вот ещё одно: что говорят истинники о методах? Можно всё, что ведёт к успеху – так они говорят. Что выгодно человеку или желаемо, то и хорошо, и понятие греха не существует. Почему это нравится? Да понятно ж, почему!
– Мне кажется, они не совсем так говорят.
– Да, говорят по-другому. Но ведут именно к этой мысли, так же, как я показал раньше. Их слова – ложь, но её хочет слушать большинство, потому что она обещает им рай при жизни. Рай, как его понимают все простые люди: исполнение их лучших надежд. И они хотят верить в то, что обещания – правда, потому и верят. Это кажется им единственной надеждой что-то изменить в своём существовании, которое якобы так безрадостно.
– Якобы?
– Конечно, якобы. Почти любая жизнь будет выглядеть беспросветно-тягостной, если помнить только о том, чего ты лишён. Любому всегда чего-то недостаёт, всегда будет чего-то хотеться. – Он посмотрел на меня с особенной внимательностью. – Вот ты правильно смотришь на жизнь. У кого нашлось бы больше причин для скорби: едва не погиб в радужном явлении, потом был рабом Академии, где тебя обрекли на гибель, бежал из Отардата… Ни семьи, ни родины. Но ты, похоже, и не думаешь об этом. Ты идёшь к своим победам и уже известен на пол-Ойкумены. Это ли не успех?
– При чём тут я?
– Говорю же – как пример. Так любого крестьянина или мастерового возьми: трудится с утра до заката, одет в грубую робу, ни развлечений, ни роскоши, ни славы. А вот когда он почует на себе власть Дикого моста и его ставленников, стремящихся за его счёт полнее набить карманы, то сразу вспомнит, что раньше и ел досыта, и танцы затевал под сопелку, и общее уважение у него было, и тёплый дом. Что имеешь – не ценишь, потеряешь – восплачешь. И будет наш крестьянин или мастеровой плакать, кулаками потрясать, что его обманули. А ведь на деле он обманул себя сам.
– Тебе бы истории писать, – беззлобно усмехнулся я. – Навроде баллады о Клинке и Прекрасной госпоже.
– Может, и слишком цветисто, зато доходчиво. В чём я, по-твоему, промахнулся? Все эти Торегены и Ильтузеры, а сейчас вдобавок Лорим с Санкерином нажили себе истинников на головы и шеи по собственной глупости. Когда прозреют, с них уже три шкуры спустят. По мне, так не спешить бы с их освобождением. Пусть хлебнут. Пусть сами взвоют и поборются против врага. Тогда мы им поможем, так и быть. Будем героями и всё такое, и без особого труда.
– Без особого труда не бывает.
Общение с истинниками, а потом сразу с Тио, их ярым ненавистником, и упоённо-логичным Фердольфом в результате создало интересный эффект. Я действительно начинал смотреть на Дикий мост, крохотное по первости баронство со странными, не особо на мой взгляд жизненными идеями, как на мощную структуру, управляемую чрезвычайно хитроумными людьми. С такими надо держать ухо востро. Они ведь смогли вырастить целую толпу проповедников, склонивших целые народы к безумным лживым идеям, привлекли на свою сторону и выпестовали многих талантливых военачальников, а среди них того, кого потом нарекли Демоном Оданеса, и перепахали полмира.
Их стоит опасаться.
Я начинал смотреть на Торгилан с ожесточением. Он был моим врагом лишь на этот момент жизни, но сейчас я ненавидел его так яростно, словно видел перед собой сам Дикий мост. Ярость почему-то наоборот уравновешивала меня, успокаивала, заставляла собраться. Я представил себе целую систему магических действий, которые могли взломать вражескую оборону, и почти понял, как их надо строить, вот только хватит ли меня одного на это всё… Да ещё если соблюдать правила! Соблазн отринуть их на один раз был огромен, но правильно было не поддаться. Ни за что! В этом и суть правил – в их неукоснительном соблюдении.
Начав расписывать желаемую систему на обрывках бумаги, ещё отчётливее осознал, что слишком многого от себя жду. Вряд ли получится. Может, Фердольф посоветует что-нибудь. Чтоб проветриться, вышел пройтись и заодно посмотрел, как мои бойцы готовятся к штурму. Горожане ещё раз пытались пообщаться со мной, но я и теперь отказался. Мои солдаты сколачивали лестницы в виду городских башен, отчасти напоказ. Возможно, это заставит кое-кого призадуматься… Допустим, они не захотят испытать на себе все прелести штурма… Но вообще вряд ли стоит на это рассчитывать. Нам, конечно, воевать всё равно придётся.