Мы не можем себе этого позволить.
Схема породила ледяной ветер, отголоски которого ошеломили наших бойцов, уже тащивших лестницы к городским стенам. Этого я не планировал. Мне было видно, как оттенки бесцветного магического пламени взвились над зубчатой кромкой торгиланской стены, как хлестнули по ней и опали мелкой тающей пылью. Уже через несколько дней тут не останется и следа от чар, а значит, земли графа не пострадают. В этот же момент атака получилась именно такой мощной, о какой я мечтал, складывая формулы на бумаге.
И впервые столь масштабную магию мне удалось пустить в ход, соблюдая все правила. Даже энергию я взял не из себя, что было бы просто, но слишком опрометчиво, а ввёл в систему элементы, которые должны были её обеспечить. А они – справились, раз система действует и удар удался.
Вражеских солдат буквально смело с верхней кромки стены и с галерей обеих прилегающих башен. Я чувствовал себя мутно (чему тут удивляться, напряжение всё равно получилось слишком большим), но удержался в сознании и равнодушно следил, как мои бойцы с воплями несутся к стенам с лестницами наперевес, ставят их, торопливо карабкаются наверх. Солдаты противника появились на стенах слишком поздно – мои люди уже начали там укрепляться.
Дело сделано.
– Осторожнее. – Фердольф придержал меня за руку. – Ты как? В себе?
– С трудом, – просипел я. Голос не вполне повиновался.
– Тебе стоит прилечь. Твои люди теперь справятся и сами. И имей в виду – после такого мощного деяния, совершённого, по сути, в одиночку, месяца три не стоит прибегать к магии, разве что самой простенькой, и то не раньше, чем через недельку. Понимаешь, чем рискуешь?
– Едва ли. Но лучше поверю тебе на слово.
– Любая магия – риск. Ты очень талантлив, раз умудряешься в лёгкую и чуть ли не на коленке строить такие многосегментные схемы, которые действуют безупречно, словно их месяцами рассчитывали лучшие мастера. Но ты всё-таки человек, а человеку следует беречь свою душу намного бдительнее, чем тело.
– Думаю, душа и тело равноценны, и беречь их надо одинаково.
– Для мага тело – лишь костыль. – Мой собеседник пожал плечами. – Впрочем, ты сам должен выбирать свой путь. Но не сделай ошибки.
– Я свой путь уже выбрал. Я согласен, что какое-то время придётся обходиться без магии, если, конечно, последнее успешное действие даст нам победу над Торгиланом.
– Обещаю, что стану сообщать тебе, как идут дела. Иди, отдохни, а ещё лучше б поспать…
– Посижу здесь. И лучше пусть о ходе битвы мне сообщают мои сержанты.
Я знал, что солдатам там, на стенах Торгилана, приходится очень тяжело. Я знал, что многие из них сегодня погибнут, веря, будто сражаются за лучшую жизнь, хотя никакой жизни у них уже не будет. Я был уверен, что они всё равно будут рваться к сердцу Торгилана, а точнее, твёрдо это знал. Откуда? Да ниоткуда – просто знал. Эберхарт появился, чтоб сказать, что в руках моих людей оказалась часть стены, к сожалению, не та, в которой можно открыть ворота, но значительная. Уже к вечеру он пришёл, чтоб принести мою порцию каши с мясом и добавить: теперь наши бойцы заняли западные ворота, и сражение перешло на городские улицы. Он старается следить, чтоб солдатня не слишком обижала горожан… Меня его заверения едва тронули – мало ли кто кого обижает. Это сражение за город, в ходе которого всегда будут пострадавшие. Потерпят.
Сомнения, что шести тысяч человек не хватит на штурм города, уходили. Хватило же! Конечно, теперь их уже порядка пяти тысяч осталось, может, и меньше, но какая разница? Город почти занят, и горожане, похоже, сообразили, что давно пора подключаться к делу. Конечно, вряд ли они хотели класть свои жизни за графа или высшие цели вроде интересов Храма или блага всего человечества. Половина желала мести, половина – грабить.